Фото. Встреча по случаю 50-летия выпуска (март 2023 года)

Цель статьи – опираясь на опыт предыдущих лет в сфере высшего образования СССР, показать, что очередная реформа в сфере морского образования чревата новыми казусами, если ее (реформу) будут продвигать те же самые специалисты, которые так рьяно отстаивали Болонскую конвенцию.

В статье отражено мнение тех, кто обучался по советской системе пятьдесят лет назад, кто состоялся в профессии. На примере только одного выпуска показан весь потенциал тех, кто прошел школу морского обучения во всей совокупности учебного процесса, способствующего становлению личности.

Николай Григорьев, профессор кафедры техсредств судовождения имени профессора Е.Л. Смирнова ГУМРФ им. адм. С.О. Макарова

Владимир Кудряшов, капитан, доцент кафедры маневрирования и управления судном ГУМРФ им. адм. С.О. Макарова

Михаил Наконечный, капитан, преподаватель УТЦ «МАРСТАР»

Современные миссии, системы образования выглядят убого, поскольку отражают лишь интересы работодателя. В то время как воспитание и взращивание специалиста – это процесс формирования личности в первую очередь через профессию, которая способствует росту самосознания, выходящего за пределы материального состояния (благополучия).

Коренным заблуждением современного образования являются ее миссии, согласно которым образование должно служить своевременному и качественному исполнению работы, направленной на обогащение работодателя. В таком случае теряется смысл самой жизни. А ведь именно осмысленность жизни служит развитию творческой личности. Миссия должна формироваться через творчество.

Как мы учились

ЛВИМУ, 1967-1973. Необычность приема в вузы СССР в 1966 году состояла в том, что в этот год состоялись два выпуска: тех, кто окончил 11 классов, и тех, кто окончил 10 классов. При этом численность приема в вузы не увеличилась. Естественно, что конкурс при поступлении был значительно выше, чем в предыдущие годы. Сложным был и 1967 год, поэтому возрастная группа в нашей роте была представлена главным образом теми, кто родился в 1948, 1949 и 1950 годах. Самым старшим был Вячеслав Нилович Фролов (Нилыч), 1939 года. Было несколько человек, которые отслужили в армии или на флоте: например, Алексей Миленин, сдав вступительные экзамены, вернулся в Кронштадт для окончания службы. На судоводительский факультет было принято 175 человек, позднее добавились еще 11 кандидатов.

При поступлении сдавали пять экзаменов: русский язык и литературу письменно (сочинение), математику письменно и устно, физику и химию. Позднее химию отменили, но в те годы еще был актуален лозунг Н. Хрущева «Коммунизм – это Советская власть плюс электрификация и химизация всей страны». На лекциях доцент Вульфсон нам внушал, что без знания химии на ходовом мостике делать нечего. В какой-то степени он был прав. Перевозка опасных грузов требует как минимум знания основ химии.

Вообще-то картины пребывания на ходовом мостике нам рисовали разные. Замначальника училища по военно-морской подготовке капитан первого ранга, Герой Советского Союза Сергей Прокопьевич Лисин говорил: «Вы на мостике швартуетесь, а на причале играет оркестр, женщины, цветы…» Дух захватывало от таких перспектив.

На старших курсах преподаватели говорили: «Из всех окончивших училище только четвертая часть станет капитанами. Из всех ставших капитанами только четвертая часть доживет до пенсии». В ту пору пенсионный возраст для судоводителей был 60 лет. В определенной степени прогнозы оправдались. Когда в марте 2017 года состоялась встреча выпускников по случаю сорокапятилетия, список сократился на 36 человек. А всего было выпущено 147 человек.

Три капитана Анатолий Анкушев, Андрей Гусев и Владимир Никитин умерли на ходовом мостике во время швартовки. Для них все сошлось – оркестр, женщины и цветы…Но есть еще капитан, который продолжает работать, – это А. Устиянц.

По случаю пятидесятилетия на встречу пришли 30 человек.

Фото. 40 лет выпуска. Встреча на ледоколе «Красин» (фото с сайта И. Белова)

Первый курс – в казарме

На первых двух курсах все курсанты находились на казарменном положении. В виде исключения некоторым разрешили проживание дома на втором курсе.

Распорядок дня включал подъем, личную гигиену, приборку в кубрике (по очереди), построение во дворе и следование на Косую линию (примерно 1,5 км). Завтрак, построение, утренний осмотр, который предполагал проверку внешнего вида: прически, наличие пуговиц, чистоту тельняшек и гюйсов, чистоту обуви, наличие носового платка, расчески.

В случаях несоответствия можно было ограничиться замечанием, при повторных нарушениях старшина давал наряды вне очереди, либо на службу, либо на работу. Наряды можно было отработать в ротном помещении, выполняя некую не вполне чистую работу, например в гальюне либо в другом месте, по разнарядке ОРСО. Старшина группы имел право давать два или три, а от имени командира роты можно было получить и пять нарядов. Наряды, особенно на службу, отвлекали от учебного процесса, ведь наряд выделялся на сутки.

Нарядов было много по роте, по училищу. Очередные наряды на службу и работы были частью учебного процесса. Наряды возглавляли курсанты и тем самым вырабатывались лидерские качества. Внеочередные наряды служили средством воспитания, и хотя Н.К. Рерих считал, что наказание трудом антипедагогично, тем не менее мера была действенной. Не хочешь учиться – работай. Эта летучая организация у курсантов получила название «Сатурн». Завсегдатаи «Сатурна» редко дотягивали до выпуска.

Отчислений было много, особенно на первых двух курсах. Из числа принятых на первый курс было отчислено примерно 20-25%. Их места заполняли те, кто приходил из академического отпуска или переводился из других учебных заведений. Отчисляли главным образом за учебу и нарушения дисциплины. Например, появление в училище в гражданской одежде могло послужить основанием для отчисления. Характерно, что драк среди курсантов практически не было, ибо последствия могли быть печальными для обеих сторон. При возбуждении дел об отчислении привлекались сами курсанты. Командование часто прислушивалось к мнению общественности. За первые два года были искоренены случаи воровства. Кубрики не закрывались, вещи и деньги могли лежать на виду.

Случаи воровства проявились на пятом курсе, когда появились курсанты из академического отпуска, но и с этим быстро покончили. Не закрывать рундуки на флоте – это давняя морская традиция. А иначе как можно доверять товарищам свою жизнь, если нет доверия в малом. На парусном флоте существовал обычай – тому, кто закрывал свой рундук на замок, отверстие в замке залепляли пеком (пек – остаток от перегонки каменноугольного, торфяного, древесного дегтя, а также нефтяной смолы; со слов старых моряков, это самый неприятный груз в прежние годы).

Навыки морской профессии прививались постепенно – от простого к сложному, от теории к практике.

Учебный процесс

Занятия три пары, после чего был обед и переход на 21-ю линию в экипаж. Далее личное время, когда можно заняться стиркой, написанием писем и т.п. Далее вновь переход на Косую линию, ужин и самоподготовка. Самоподготовка проводилась в отведенных для группы помещениях. На доске дежурный писал общее количество курсантов в группе, а далее следовало, кто и где находится. В наряде, в читальном зале, в лабораториях, больных и т.д. дежурный офицер периодически проводил проверку.

Известно, что лошадь можно привести на водопой, но заставить ее пить нельзя. Точно так же с самоподготовкой занимались те, кто хотел, а иные занимались посторонними делами, и добро, если не мешали заниматься другим. Но тем не менее эффект был.

После окончания самоподготовки следовал переход на 21-ю линию. Вечерняя поверка, приборка, отбой. Часто после отбоя отрабатывались наряды на работу. Такая практика была довольно распространенной.

По окончании сессии тех, кто не сдал экзамены, оставляли без отпуска до пересдачи. Двоечников собирали в одну общую роту – «роту дураков». Для них существовал такой распорядок дня. До обеда они готовились и сдавали экзамены, а после обеда занимались общественно полезными работами, которых в училище всегда было много. Несли суточные наряды. После успешной пересдачи экзаменов им предоставлялась возможность догулять отпуск. Если курсант во время повторных пересдач вновь получал двойки, то он подлежал отчислению. Так государство регулировало качество обучения. Отчисленные курсанты призывались на военный флот, что было мощным стимулом для успешной учебы.

Досугу – должное внимание

Не следует думать, что командование училища было сконцентрировано только на учебном процессе. Досугу уделялось должное внимание. Работали кружки самодеятельности и спортивные секции. В училище приглашались артисты театра и кино. Особенно запомнились артисты оперетты Зоя Виноградова и Виталий Копылов, оперный певец Игорь Наволошников, который выступал под аккомпанемент ансамбля русских народных инструментов училища. Функционировал мужской академический хор, кажется, единственный мужской хор в Ленинграде. К репетициям допускались только успевающие курсанты. Что и говорить, голоса были хорошие.

Особо следует отметить коллектив «КАТЮШИ» – курсантского академического театра юмора и анекдота имени И. Ильфа и Е. Петрова. Театр возник по инициативе снизу. Его организовал К. Баранов (выпускник 1972 года). Театр отличался независимостью. Все держалось на энтузиазме. К спектаклям готовились тщательно. Главный акцент делался на критике порядков и распорядка дня в училище. Главным объектом были ОРСО и командиры рот. Во избежание прямых конфликтов в театре преобладал эзоповский язык. Спектакли давались два раза в год, доставалось и преподавателям.

Без преувеличения можно сказать, что достать контрамарку на спектакль было труднее, чем купить билет в Большой драматический театр имени М. Горького (ныне Г.А. Товстоногова). Афиша занимала огромную стену в вестибюле учебного корпуса. В числе участников театра были и наши однокашники: А. Лукин (выступал как актер и автор текстов), О. Одаренко и другие.

Далеко не все нравилось администрации училища, но театр просуществовал более двадцати лет.

Одновременно со спектаклями выпускали стенгазету «КОСТЪ». «КОСТЪ» – аббревиатура означала курсантский орган сатирического творчества (Ъ – для благозвучия). Стенгазета была скромнее по размерам, но не по содержанию. Ее вывешивали на втором этаже. Случалось, что она исчезала.

Организовывались экскурсии в музеи и по историческим местам. Многое посмотрели, будучи на учебных судах при прохождении практик. Спортсмены на выходные дни выезжали на базы, например лыжники. При отчислениях спортивные успехи во внимание не принимались. На первом месте стояла подготовка специалистов. И тем не менее в училище были спортсмены, имевшие значительные успехи. Например, курсант арктического факультета, который являлся кандидатом в олимпийскую сборную СССР по академической гребле. Ему был предоставлен академический отпуск для тренировок. По возвращении он окончил училище с отличием.

Кстати, дипломов с отличием было примерно 5-7%. Да, отчисления из училища были, но редко, зато большинство хорошо успевало.

В годы нашего обучения учебные группы формировались по трем признакам. Две группы были сформированы из числа курсантов, хорошо владеющих английским языком, – нулевая и первая. Одна группа состояла из числа медалистов и тех, кто сдал вступительные экзамены на 4 и 5. Они обучались по специализации «автоматизация процессов судовождения» – шестая группа. Это вовсе не означает, что остальные группы были из числа «плохишей».

По окончании дипломы с отличием получили и курсанты этих групп, хотя справедливости ради следует сказать, что большая часть отличников пришлась именно на шестую группу. Правда и то, что при назначении на должности в пароходствах это не давало каких-либо преимуществ.

Адаптация – ломка привычек и предпочтений

Что и говорить, первые два года были самыми сложными. Приходилось ломать привычки и предпочтения. Хотя для кого-то это было благом. До поступления в училище не все имели отдельную чистую постель, регулярное питание, добротную одежду. Годы-то для страны были трудными. Приходилось привыкать к новому распорядку дня. Время было расписано по минутам от подъема до отбоя. Трехразового питания явно не хватало для молодого растущего организма. К тому же муки усугублялись запахами от хлебозавода, расположенного на углу 20-й линии и Большого проспекта. Особенно запах сдобы возбуждал вечером, когда возвращались в роту на 21-й линии после вечерней самоподготовки, что проходила на Косой линии.

Система образования строилась, как сейчас бы сказали на двух компетенциях – теория и практика, о чем писал академик А.Н. Крылов в статье «Теория и практика»: «Оба слова греческие, по-русски ближе всего, не вполне переводимы словами: «обсуждение» и «действие». Отсюда ясно общее соотношение между теорией и практикой. Можно обсуждать, не действуя, но гораздо хуже действовать без обсуждения.

Теория без практики мертва или бесплодна, практика без теории невозможна или пагубна. Для теории нужны главным образом знания, для практики сверх того – и умения». Знания и умения шли рука об руку. Теория и практика чередовались неукоснительно.

С первого курса началась практическая подготовка. Учились вязать маты, узлы, кранцы. Осваивали морскую терминологию. Полы превратились в палубы, лестницы – в трапы, комнаты стали кубриками, стены – переборками. Морская культура внедрялась повсеместно. Выпускник училища тех лет никогда не назовет судно кораблем, как это делают ныне вышедшие из иных псевдоморских учебных заведений. Сегодня из-за всеобщей занятости ушли некоторые полезные традиции – например, процедура приветствия судами при встречах.

Всем хотелось быстрее стать бывалыми моряками. В растворе хлорки обесцвечивали гюйсы – якобы они выгорели на солнце. Отправляясь на танцы, кое-кто перешивал курсовки, вместо одной на рукаве красовалось три или даже четыре.

И появился анекдот. Курсант-первокурсник провожает девушку с танцев и при этом рассказывает ей о своем мужестве во время плаваний. Девушка проявляет любопытство: «А что обозначает вот эта галочка у тебя на рукаве?» Курсант: «Свидетельствует о том, что мы живем на первом этаже». И тут же интересуется, когда они встретятся снова. Но девушка оказалась «тертой». Вот когда будешь жить на четвертом этаже, тогда, может быть, и встретимся.

Теоретические занятия перемежались практикой.

После окончания первого курса предстояла практика на учебной базе острова Западный Березовый. Практика длилась месяц. Занятия строились в зависимости от погоды. В хорошую осваивали управление шестивесельным ялом на веслах и под парусом. Так практикой подкреплялись теоретические знания и навыки. По окончании все получили удостоверение старшины шлюпки, дающее право управлять ялом на веслах и под парусом.

В ненастную погоду велись практические занятия по флажному семафору, морзянке, английскому языку. Занятия проводили опытные преподаватели. Особо выделялся дядя Костя. Другого обращения он не признавал. Так его и звали все от начальника училища до курсанта. До войны дядя Костя окончил школу боцманов в Севастополе. Отбор кандидатов проводился тщательный. Будущий боцман должен был быть не выше среднего роста, но коренастый. Таким и был дядя Костя: кряжистый, с кулаками внушительных размеров.

Организационный период

Эта грань курсантской жизни заслуживает особого внимания. Оргпериод предполагал вхождение в учебный процесс, и проводился он как минимум два раза в год. Все время уделялось наведению порядка и чистоты. Ибо, как говорили наши отцы-командиры, «грязь на корабле – роскошь». Роту обычно принимал начальник ОРСО. При этом он проводил пальцем по самым потаенным местам кровати или тумбочки. Обнаруженная пыль давала основание для прекращения смотра.

На устранение отводился новый срок, как правило, неделя. Оконные стекла не должны были быть испачканы краской. Пятна соскабливали лезвиями бритв. Паркет циклевали кусками битого стекла. После сдачи оргпериода надлежало поддерживать чистоту. Вечером, после поверки и отбоя, делалась приборка силами суточного наряда и штрафников. Утром, после подъема, снова приборка дневальными по кубрикам и суточным нарядом. Ежедневно выставлялись оценки. Плохое исполнение обязанностей было чревато внеочередными нарядами.

«Квадрат 2 на 9»

Все вещи курсанта должны были быть подписаны. Для этого в определенном месте хлоркой вытравливался прямоугольник, где опять же хлоркой вытравливалась фамилия и инициалы, группа. Такая система позволяла отыскивать пропажу и находить краденое. Кто-то из командиров назвал прямоугольник квадратом, так и пошло гулять выражение – «квадрат 2 на 9».

Наряды выделялись не только в роту, но и на камбуз и подвозку угля в котельную. Все это следовало рассматривать как часть учебного процесса.

Приборки проводились не только в ротных помещениях, но и в учебном корпусе. Все объекты были расписаны, и неудивительно, что кругом царили порядок и чистота.

По субботам проводилась большая приборка, и только потом увольнение. Увольнение для неленинградцев в субботу до часу ночи. В воскресенье до 24 часов. Ленинградцев увольняли до восьми утра понедельника. С третьего курса ленинградцам разрешали жить дома, но могли и лишить этого права, помещая на казарменное положение.

Первая практика – на судне

После практики на учебной базе о. Западный Березовый нас направили на учебные суда примерно на два с половиной месяца. На Балтике это были парусные суда «Сириус», «Кодор», «Вега». На Черном море – пароход «Экватор» и бывшее пассажирское судно «Василь Коларов». Естественно, опыт и навыки, приобретенные на парусниках и судах, несколько отличались. На судах опыт был ближе к будущей профессии. Но на парусниках было чувство моря и скорости.

После защиты отчетов по практике издавался приказ о переводе на второй курс. Теперь два курсовых знака на левом рукаве красовались на законном основании. Теория, дополненная практикой, принесла свои плоды.

Фото. Познание азов морской профессии. Первая практика (с сайта И. Белова)

Второй курс – продолжение общеобразовательных дисциплин

На втором курсе продолжали изучать общеобразовательные дисциплины. Некоторые выпускники сетуют на то, что эти знания им не пригодились, но, скорее всего, эти мнения свидетельствуют об их профессиональной незрелости. Знания лишними не бывают.

Плавательную практику проходили индивидуально. Длилась она примерно три-четыре месяца. Во всех пароходствах выделялись места для практикантов. Так как практика приходилась на летний период, то для пароходств это было выгодно. Курсанты приходили на штатные должности матросов, чем способствовали предоставлению отпусков для рядовых членов экипажа. После первого курса курсанты сдавали экзамены на матроса второго класса.

Главным образом на практику шли в пароходства северо-запада, именно туда и распределялись выпускники по окончании училища. Таким образом, многие имели представление о месте своей будущей работы. Обмен информацией способствовал тому, что при распределении вопросы назначения происходили без эксцессов. Особенностью практики после второго курса было то, что в одной из групп была утеряна секретная тетрадь по военно-морской подготовке. В итоге значительная часть курсантов, не имеющих визу, и группа, где потеряли тетрадь, проходили практику в Тикси. Для многих этот опыт пригодился в дальнейшем при рейсах по северному завозу.

Своеобразной была практика в конторе по перегону судов, где занимались перегоном вновь построенных судов и судов после капремонта. Суда предназначались для рыболовного флота. В те годы строилось много рыболовных судов для СССР в Германии, Швеции, Польше. Привлекательность для курсантов состояла в том, что суда шли вокруг Африки, поскольку Суэцкий канал был закрыт.

Фото. Практика на острове Западный Березовый (фото с сайта И. Белова)

Третий курс – время специальных дисциплин

Третий курс ознаменовался тем, что закончились общеобразовательные и нам стали преподавать специальные дисциплины. Навигация и лоция, астрономия, теория и устройство судна (статика и динамика), управление судном. Все дисциплины, что очень важно, сочетали теорию и практику. Каждый курсант получал индивидуальную навигационную карту, на которой выполнялась прокладка курсов. Задания проверялись путем наложения на карту кальки, выполненной преподавателем. Контроль был строгим. Невыполнение задания в срок каралось дополнительным заданием.

Сдавали условные обозначения, нанесенные на карты, особая роль отводилась «жучкам», это когда графики показывали соотношения поправок магнитного компаса. Опять-таки сроки должны были выдерживаться неукоснительно.

То же самое в астрономии. Подход был постепенный, сначала решали задачи по определению места судна, используя «Мореходные таблицы МТ-63». Что и говорить, процесс трудоемкий, требующий определенного внимания и собранности. Нас приучали писать семизначные значения из МТ «цифру под цифрой». Когда этот способ был освоен, переходили к таблицам ТВА-57 (А.П. Ющенко). Что и говорить, задача намного облегчалась. Основной недостаток этих таблиц в том, что промахи обнаруживаются в самом конце задачи.

Далее следовали таблицы ВАС-58, которые сложнее по своей структуре, чем ТВА-57, но промахи обнаруживаются сразу. Сверх программы нам давали американские таблицы НО-249 (таблицы подобранных звезд). Недостатком является то, что по ним нельзя решать задачи по определению места судна (ОМС) по солнцу, луне, планетам. Но скорость при этом возрастает и можно проводить предвычисления азимутов и высот звезд. В таблицы входят по координатам места судна и выбирают наиболее подходящие три-четыре из семи звезд.

Сочетание теории и практик на этом не заканчивалось. Далее следовала плавательная практика на учебных судах «Зенит» и «Профессор Щеголев». Реальные прокладки курсов на картах существенно отличались от академических, и этому есть свое объяснение. Во время практики большая часть внимания отводилась визуальным способам ОМС. Требовалось находить и определять характеристики маяков как в дневное, так и в ночное время, что крайне важно особенно при прохождении, например, т.н. Датских проливов, где обилие огней вносит существенную сумятицу.

Пользоваться информацией с РЛС запрещалось. Деление на вахты проводилось по принципу: вахта, учеба, работы. Каждая из них длилась сутки. На вахте каждому курсанту предоставляется рабочее место. Из числа вахты один курсант выделялся на ходовой мостик в качестве дублера вахтенного помощника капитана. Учебная вахта занималась навигацией, астрономией, английским языком.

Во время кратковременных стоянок в порту вахты и занятия отменялись, так компенсировались выходные дни, проведенные в море. Часто устраивались экскурсии по городу или походы на пляж. График на практиках был напряженный, но интересный. Постепенно копился опыт, именно постепенно. «Теплые способы» ОМС отодвигались на потом. Больше времени проводилось на крыльях мостика.

На третьем курсе была еще военная стажировка в Кронштадте, где нас разместили на крейсере «Комсомолец» (большую часть роты), сторожевом корабле «Норка» (одна группа) и крейсере «Киров» (три человека, опоздавшие с плавпрактики). Стажировка длилась месяц. За это время посещали дизельные подводные лодки, осваивая военную специальность – командир электронавигационной группы БЧ-1. Посетили военно-морские музеи Кронштадта. Несомненно, что из этой стажировки извлекли определенную пользу. Следует отметить, что все пять с половиной лет пребывания в училище велись занятия по военно-морской подготовке.

Фото. Практика на учебном судне (фото с сайта И. Белова)

Четвертый курс – требование неукоснительного знания

Четвертый курс ознаменован более глубоким изучением специальных дисциплин, умением пользоваться справочниками и таблицами. От нас требовали неукоснительного знания и умения отыскивать нужную информацию. Прокладки на картах стали носить более сложный характер. Помимо теории копился опыт. Все это пригодилось на плавательной практике, которая последовала после успешной сдачи экзаменов. Особенность практики после четвертого курса состояла в том, что это был и заочный семестр.

Вообще-то предполагалось, что курсанты будут дублерами помощников, но чаще всего курсанты поступали на штатные должности матросов. На многих судах практикантов определяли на мостик в качестве вахтенных матросов. Это был наилучший вариант, так как была возможность практиковаться в несении ходовой вахты. Большинство капитанов были лояльны к практикантам. Бывали несуразицы, но редко.

Практика – заочный семестр длились около полугода. С возвращением с практики предстояло сдать экзамены, но уже был второй семестр пятого курса.

Пятый и шестой курсы – выпуск!

После окончания пятого курса предстояла групповая плавательная практика на учебных судах. В 1972 году как раз получили последнее учебное судно серии «Профессоров» – «Профессор Ухов». По некоторым причинам практика затянулась, вернулись в Ленинград перед 1973 годом.

Сразу же после Нового года нас отправили на Северный флот на стажировку по военно-морской кафедре. Всех расписали по подводным лодкам, где занимались тем, что помогали офицерам в оформлении документов. Кое-кто выходил на короткое время в море.

Следует отметить, что на пятом курсе мы проходили медицинскую комиссию на предмет распределения на ВМФ. Но так уж случилось, что в тот год никого не призвали. По возвращении предстояло защитить диплом и сдать выпускные экзамены. Темы дипломных работ брали на IV-V курсах. Выпускные экзамены были насыщенными, так как 2-3 дисциплины объединялись в один экзамен. И наконец наступил финал – 30 марта 1973 года состоялся выпуск.

Распределение на флот

Большинство выпускников были распределены в Балтийское морское пароходство – более 70. Далее: Северное морское пароходство (Архангельск), Мурманское морское пароходство (Мурманск), из них четыре человека на атомный ледокол «Ленин», Латвийское морское пароходство (Вентспилс) на танкеры и рефрижераторы, Литовское морское пароходство (Клайпеда), Эстонское морское пароходство (Таллин), Тикси, АСПТР.

Первые капитаны

В 1977 году В. Кудряшов становится первым капитаном из выпуска в Северном морском пароходстве. В числе прочих достоинств образования сыграло и то обстоятельство, что он единственный, кто смог при выходе из строя всего навигационного оборудования определить место судна при помощи интегрирующего морского секстана (ИМС), снабженного искусственным горизонтом.

Дело в том, что требуется совместить три точки (светило, горизонт и центр оптической системы), что сделать, особенно на качающемся основании, сложно. Секстаны ИМС были поставлены на суда СМП для апробации, но на морском флоте не нашли применения. Это пример того, как может незаурядное личное мастерство избежать возникновения незаурядной ситуации.

Карьерный рост шел неравномерно. Это связано со спецификой пароходств. Так, в том же 1977 году на вахте четвертого помощника капитана П. Ню атомный ледокол «Арктика» достиг Северного полюса.

Основной причиной неравномерности карьерного роста, видимо, была специфика кадровой политики (особенно в БМП), которая строилась на том, что, отгуляв отпуск, помощники часто направлялись на другое судно или даже на другую группу судов. Постоянными на судах были капитан, старший механик и помполит. Такой подход сдерживал карьерный рост. Исключение явил один человек – В. Матюхин, который на «Комсомольце Эстонии» вырос от четвертого помощника до капитана.

Довольно ровно происходил карьерный рост на танкерах Латвийского морского пароходства.

Обучение в закрытых учебных заведениях – весьма распространенный способ подготовки элиты общества во многих странах. Следует отметить, что обучение в них у многих вызывает неприятия. Ограничивается свобода действий, учащиеся «бунтуют», что и выражается случаями нарушения дисциплины. И это не всегда происходит осознанно. Однако с годами происходит переоценка ценностей.

Март 2023 года – 50-летний юбилей

50 лет – срок немалый, и, как говорит С. Евдокименко: «Мужики, нам осталось всего ничего; еще лет двадцать-тридцать, а дальше придется снижать обороты». В реальности обороты снижаются по экспоненте. На момент встречи (доподлинно известно), что из выпуска 147 человек до 50-летнего юбилея не дотянули 45 человек.

Они (45 человек) уже оставили свой след. На скрижалях вечности, и уже нельзя что-то добавить или изменить. О них следует говорить в назидание потомкам, тем более в такой переломный момент для морского образования России. Школа, которую мы прошли, была типичной для того времени.

Изначально, поступая в училище, намечалась верхняя планка – стать капитаном. Как уже говорилось выше, неоднократно приходилось слышать от наших учителей, что из всех окончивших училище только четверть станет капитанами, а из всех ставших капитанами только четверть доживет до пенсионного возраста. В нашем случае статистика оказалась несколько иной – капитанами стали около 50% выпуска. Что же касаемо доживания до пенсии, то первым счет открыл Б. Кацнельсон. Рано став капитаном, он, завершив очередной рейс, ушел из жизни первым. Позднее, по окончании швартовки, умерли на ходовом мостике А. Анкушев, А. Гусев, В. Никитин.

Однако полученное образование позволило многим выйти за рамки паттерна. Расширились не только горизонты профессии, но и возникли новые глубины бытия.

Среди всех выпускников 1973 года особо следует отметить М. Синельникова, который занимал пост капитана порта Санкт-Петербург. В 2004 году он был убит. Михаил прошел все этапы становления от младшего помощника до капитана, и при этом он был дважды мастером спорта по морским видам. Для совмещения учебы и спорта нужен был недюжинный характер.

Ю. Тесанов многие годы возглавлял отдел труда и заработной платы БМП. В последние годы жизни был директором тренажерного центра по борьбе за живучесть.

В. Домнышев несколько лет был генеральным директором компании «СКФ Арктика».

А. Глухов ряд лет был заместителем капитана порта Санкт-Петербург.

Будучи капитаном, А. Марченков освоил новое для себя направление морской деятельности. Возглавив дноуглубительную компанию «Балтдрага», он стал признанным авторитетом в этой непростой отрасли не только в России, но и за ее пределами.

Г. Трубников мечтал стать летчиком. В молодости этого не случилось. Уже став капитаном, добился исполнения юношеской мечты – стал пилотом малой авиации, а последние годы жизни возглавлял направление беспилотной навигации в компании «Транзас».

О. Одаренко создал компанию по производству быстроходных катеров, на которых использовал движители собственной конструкции.

А. Сумароков возглавлял один из отделов Министерства морского флота.

Среди выпуска особо выделялся А. Саюк. Учился легко, без особого напряжения, мог сдать в один день два экзамена. После окончания ему предложили остаться в аспирантуре на кафедре «Электронавигационные приборы». Ввиду важности темы диссертацию защищал в совете Ленинградского института авиационного приборостроения. На него возлагали большие надежды, но, увы, в 1995 году его жизненный путь закончился.

Первым из выпуска диссертацию защитил Е. Кононов. На защите он продемонстрировал автоматический секстан собственного изготовления, который позволял вводить информацию с секстана в ЭВМ.

Выводы

Обучение в закрытом учебном заведении – процесс тягостный; с точки зрения молодого человека, многое кажется лишенным смысла. Однако многовековой опыт свидетельствует, что в учебных заведениях должна быть воинская дисциплина. По прошествии лет в этом убеждаются уже повзрослевшие мужчины, по крайней мере большинство.

Приведем лишь два примера. Сева Новгородцев (в курсантские годы В. Левенштейн) окончил судоводительский факультет ЛВАМУ имени адмирала Макарова. После школы по настоянию матери пытался поступить в театральное училище им. Щепкина, но безуспешно, тогда по настоянию отца, замначальника Балтийского морского пароходства, поступает в училище им. С.О. Макарова. Затем получает распределение в Эстонское морское пароходство, где довольно быстро вырос до второго помощника капитана. Во время отпуска играет в ансамбле «Добры молодцы» на саксофоне в Ленинграде. Ансамблем руководит Давид Голощекин. Саксофон «одерживает верх», и Сева оставляет флот.

После эмиграции из СССР он оказывается на радиостанции Би-би-си в качестве ведущего музыкальных программ. Но что интересно, он искренне считает, что ему крупно повезло, что поступил не в театральное, а в мореходное училище. В своей книге «Интеграл похож на саксофон» и интервью с благодарностью вспоминает годы, проведенные в стенах училища.

Другой пример. Пушкин в годы пребывания в Царскосельском лицее ненавидел все, что с ним было связано. А так как в семье Пушкин был нелюбимым ребенком, то его страдания усугублялись. Позднее он осознал, что годы, проведенные в лицее, были самыми лучшими в жизни. Это и нашло отражение в творчестве:

«Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он как душа неразделим и вечен –
Неколебим, свободен и беспечен
Срастался он под сенью дружных муз.
Куда бы нас ни бросила судьбина,
И счастие куда б ни повело,
Все те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село».

Для нас же отечеством стало ЛВИМУ имени адмирала С.О. Макарова.

P.S. Выпуск 1973 года – это не исключение. Такая уж была в те годы подготовка. Поднимая вопрос о качестве морского образования, нужно говорить о содержании программ. Что же касается самой структуры, то она вполне себя оправдала. Давно настало время «вернуться на круги своя».

Морские вести России №№5, 6 (2024)