Грядет денонсация договора с Норвегией о Баренцевом море - Морские вести России

Грядет денонсация договора с Норвегией о Баренцевом море

04.07.2022

Транспортная политика

Грядет денонсация договора с Норвегией о Баренцевом море

Фото: commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=38369709/Роман Юрочкин

Вот и проявилась сегодня 5 июля 2022 года скрытая угроза России, 12 лет таившаяся в тени времени за ширмой вежливых улыбок и дружеских рукопожатий. По сообщению ТАСС Спикер Госдумы Вячеслав Володин поручил думскому комитету по международным делам рассмотреть вопрос о денонсации договора между РФ и Норвегией о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане.

Вопрос о денонсации на заседании поднял депутат Михаил Матвеев (КПРФ), отметив, что, согласно договору, Россия уступила 175 тыс. кв. км Баренцева моря Норвегии. «Это объяснялось тем, что договор позитивно повлияет на укрепление международной региональной безопасности, на добрососедство и дружбу. Сегодня мы видим, как Норвегия препятствует направлять продовольствие и грузы на Шпицберген», - сказал Матвеев.

В свою очередь Володин поручил главе профильного комитета проработать этот вопрос. "Давайте мы попросим Леонида Эдуардовича Слуцкого (глава комитета по международным делам) разобраться в этом вопросе и затем проинформировать депутатов", - сказал спикер палаты.

Наконец- то, когда Россию уж совсем нагло, на глазах всего мира и в назидание этому миру унижают и оскорбляют всякие «мелкие» прикрываясь «Большим дядькой», наша власть проявила решительность. Да, редакция еще в 2015 году выступила против таких царских подарков ради «дружбы» с Норвегией за счет России, подготовила и опубликовала ряд исследований на эту тему. И сегодня в новых политических реалиях они приходятся как нельзя кстати. Вот одно из них.

С позиций международного права – ничтожен!

Пять лет назад 15 сентября 2010 года в Мурманске министрами иностранных дел, в присутствии президента России и премьер-министра Норвегии, был подписан Договор между Российской Федерацией и Королевством Норвегия о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане.

Вадим Кисловский, с 1970 по 2014 год старший редактор морских карт в ФКУ «280 Центральное картографическое производство ВМФ»

Мастера компромиссов

На пресс-конференции, посвященной этому событию, где царила всеобщая эйфория, Д.А. Медведев заявил: «Сегодня мы присутствовали при подписании исторического документа – решения, которое будет определять существо наших отношений, надеюсь, на десятилетия вперед. Кроме того, и об этом мы тоже только что говорили во время наших переговоров, это событие должно повлиять на общую ситуацию в регионе, на укрепление режима международной и региональной безопасности, на улучшение дальнейшего взаимодействия между арктическими государствами». В ответ Й. Столтенберг сказал: «Президент Медведев, поздравляю Вас с сегодняшним днем. Сегодня исторический день и для России, и для Норвегии, и вообще для наших двусторонних отношений. Мы сейчас открываем новую эру в сотрудничестве между нашими двумя странами. Это очень важный Договор для двух стран. Это одна из самых длинных границ в Европе и вообще в мире»1.

Оставим вопросы географии на совести г-на Столтенберга. Возможно, для небольшой по размерам Норвегии морская граница с Россией и кажется «вообще самой длинной в мире». Но у России имеется действительно самая длинная в мире морская граница между двумя государствами, только в другом регионе. Вариант ее прохождения определен соглашением между СССР и США2, которое Россия не ратифицировала.

Другой вопрос, что при разграничении Баренцева моря и части Северного Ледовитого океана политика оказалась важнее признанного в международном праве принципа разграничения морских пространств – справедливости, а также последствий Договора с Норвегией для национальных интересов России, которые руководство нашей страны «защищало», основываясь исключительно на вере в добропорядочность нашего северного соседа. Й. Столтенберг: «Этот договор укрепит, подтвердит очень хорошие и тесные отношения между нашими двумя странами; это даст нам возможность расширять и развивать наши отношения в этой и других отраслях. Считаю, что это ознаменует новую эру в наших двусторонних отношениях. Я очень рад тому, что нам сейчас удается так быстро подписать этот договор, после того как мы достигли согласия в Осло». Д.А. Медведев от себя подтвердил, что стороны «проявили политическую волю»3.

Как заметил глава Комитета Госдумы по международным делам К.И. Косачев, «соглашение это, оно ведь не только о разграничении, оно и о сотрудничестве – вот в чем принципиальная разница и вот в чем принципиальная важность этого соглашения». Видимо, ради расплывчатых перспектив этого «сотрудничества», фактически лишь декларативно упомянутых в Договоре с Норвегией, и был допущен ряд «компромиссов», результаты которых вызвали серьезную и аргументированную критику экспертов.

Однако эйфория быстро прошла, и 25 марта 2014 года в речи на конференции Норвежской рабочей партии Й. Столтенберг заявил, что Россия угрожает безопасности и стабильности в Европе. После того как Й. Столтенберг был избран генеральным секретарем НАТО, он подчеркнул необходимость наращивания военной мощи альянса, включая ядерное оружие, для того, чтобы удержать Россию от попыток нарушения норм международного права. В январе 2015 года Й. Столтенберг в интервью газете Le Figaro заявил, что: «Россия нарушает международные нормы и границы своих соседей». Так что продекларированное с таким пафосом «сотрудничество» уже закончилось?

Переговоры между СССР/Россией и Норвегией длились около 40 лет. Цифра кажется «завораживающей» для тех, кто плохо представляет ситуацию в этой сфере. В мировой практике есть и более «ошеломляющие» сроки. Например, переговоры о разграничении морских пространств между США и Канадой в Тихом океане или между Турцией и Грецией в Эгейском море «продолжаются» уже несколько веков. «Переговоры» с Норвегией проводились отнюдь не каждый день и даже месяц, имелось несколько многолетних перерывов, а в некоторых случаях проводилось всего 1-2 раунда по 1-2 дня за весь год.

На «длительность» переговорного процесса влияет очень много факторов. В случае с Норвегией дело осложнялось с одной стороны огромной «привлекательностью» разграничиваемого района, а с другой стороны – наличием района, отягощенного проблематикой многостороннего международного Договора о Шпицбергене 1920 года. Один из аспектов этой проблематики заключается в том, что морские пространства, прилегающие к этому архипелагу, находятся под особым правовым режимом и, по сути дела, не подлежат разграничению на двусторонней основе между Норвегией, с одной стороны, а с другой – Россией и Данией.

Однако примерно после 2007 года переговорный процесс стал усиленно и искусно ускоряться и в 2010 году стремительно завершился «победой» российской дипломатии, достигнувшей «компромиссного решения». В этом году исполняется пять лет с момента подписания Договора с Норвегией, который получил крайне негативную оценку многих отечественных специалистов4. К массе проблем, связанных с этим договором, добавляются вопросы относительно его юридической силы. Должна ли Россия исполнять Договор с Норвегией, если он с точки зрения международного права ничтожен?

Автор этой статьи более четверти века как профессиональный картограф занимался морскими зонами национальной юрисдикции и их разграничением с соседними странами. Ратификация договоров о разграничении тех морских пространств между соседними странами, в отношении которых они располагают суверенитетом или суверенными правами, даже при отсутствии каких-либо «тормозящих» обстоятельств, как правило, занимает не менее года. «Рекордсменом» в данной области является упоминавшееся выше соглашение между СССР и США, разграничивающее моря Тихого и Северного Ледовитого океанов, подписанное в 1990 году и до сих пор не ратифицированное Россией (то есть официально не вступившее в силу). Договор с Норвегией был «ратифицирован» Россией через полгода после его подписания.

Вторая ошибка

Россия еще до заключения Договора с Норвегией, по мнению ряда специалистов, совершила другую серьезную ошибку, в крайней спешке, первой из государств – участников Конвенции ООН 1982 года, подав в 2001 году генеральному секретарю ООН заявку на расширенный континентальный шельф в центральной части Северного Ледовитого океана5. Отклонение этой заявки повлияло на «политизацию» хода переговоров с Норвегией. За эту спешку Россия до сих пор расплачивается серьезными политическими и существенными экономическими последствиями.

Завеса секретности, которой была покрыта подготовка договора в МИД, и та поспешность, с которой «проталкивали» ратификацию Договора с Норвегией, несмотря на негативную оценку многих специалистов по международному праву, рыбопромышленников, стала сюрпризом для большинства экспертов. А, как известно, поспешность нередко приводит к ошибкам, часть из которых в связи с Договором с Норвегией будет рассмотрена в этой статье.

Договор с Норвегией в России ратифицирован федеральным законом «О ратификации Договора между Российской Федерацией и Королевством Норвегия о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане» от 5 апреля 2011 г. № 57-ФЗ (далее – Закон о ратификации)6.

Статья 2 Закона о ратификации гласит:

«1. Распространить режим исключительной экономической зоны Российской Федерации, установленный законодательством Российской Федерации и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, на упомянутый в статье 3 Договора Специальный район со дня вступления Договора в силу».

На рисунке этот «Специальный район» отмечен штриховкой. Расстояние от ближайшей точки на побережье России до самой северной точки границы этого района «исключительной экономической зоны Российской Федерации» составляет 225 морских миль (см. рис.). То есть, исключительная экономическая зона России согласно Закону о ратификации простирается на 25 миль за пределы 200-мильного морского пояса.

Но ведь это существенное нарушение положений статьи 57 Конвенции ООН 1982 года7 и, соответственно, пункта 3 статьи 1 Федерального закона «Об исключительной экономической зоне Российской Федерации» от 17 декабря 1998 г. № 191-ФЗ (далее – Закон об ИЭЗ).

Конвенция ООН 1982 года разрабатывалась на III Международной конференции, посвященной морскому праву. На протяжении восьми лет (с 1974 по 1982 год) в ходе 11 сессий и 192 пленарных заседаний международное сообщество прилагало немалые усилия для достижения общей договоренности.

В результате было разработано важное международное соглашение, кодифицировавшее разрозненные обычаи и ставшие обыкновением правила морского права, регламентирующее широкий спектр морской деятельности, определившее права и обязанности не только прибрежных государств, но и не имеющих выхода к морю. Не случайно многие называют Конвенцию ООН 1982 года Конституцией океанов.

Одним из главных достижений III Международной конференции явилось то, что на основе консенсуса удалось договориться и зафиксировать в Конвенции ООН 1982 года четкие пространственные пределы различных по статусу морских зон национальной юрисдикции прибрежных государств. В соответствии с положениями статьи 57 Конвенции ООН 1982 года исключительная экономическая зона России не может быть установлена далее 200 морских миль от ближайших точек ее побережья.

В соответствии со статьей 300 Конвенции ООН 1982 года государства-участники добросовестно выполняют принятые на себя по этой конвенции обязательства и осуществляют права и юрисдикцию и пользуются свободами, признанными в ней таким образом, чтобы не допускать злоупотребления правами.

Законодательно расширив свою исключительную экономическую зону за пределы в 200 морских миль, Российская Федерация злоупотребила своим правом и нарушила положения Конвенции ООН 1982 года, которую ратифицировала и которая имеет для нее юридическую силу с 1997 года.

Здесь оппоненты, наверное, могут «сослаться» на пункт 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации, принятой 12 декабря 1993 года, который гласит:

«Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

Однако автор считает, что эта правовая норма применима только к международным договорам, государством-участником которых Россия стала после 1993 года, и к национальным законам, которые были приняты до 1993 года. Если законодатели в 2011 году принимают закон (Закон о ратификации), положения которого заведомо (!) противоречат положениям уже имеющего юридическую силу (с 1997 года) международного договора (Конвенции ООН 1982 года), то этот интересный вопрос к законодателям.

Как бы то ни было, автор считает, что в данном случае указанная правовая норма Конституции Российской Федерации не может «завуалировать» существенное нарушение положения Конвенции ООН 1982 года, присутствующее в Законе о ратификации. Применительно к «Специальному району», положения о котором являются составной и неотъемлемой частью Договора с Норвегией, Закон о ратификации представляет собой прямое нарушение Конвенции ООН 1982 г. В этой связи с учетом положений пункта 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации возникает вопрос о том, действует ли вообще или в каком объеме действует Закон о ратификации в отношении самого Договора с Норвегией.

Самое удивительное в том, что у России не было никакого повода для распространения «исключительной экономической зоны» России на «Специальный район» и, таким образом, нарушения конвенционного предела в 200 морских миль, поскольку такие действия противоречат не только Конвенции ООН 1982 г., но и самому Договору с Норвегией. В Договоре с Норвегией прямо указывается, что «Специальный район» не представляет собой исключительную экономическую зону (п. 2 ст. 3) и в силу этого на него не может распространяться ее «режим» (п. 1 ст. 2 Закона о ратификации).

«Особый правовой режим» (ст. 55 Конвенции ООН 1982 года и п. 1 ст. 1 Закона об ИЭЗ), о котором говорится в Законе о ратификации, в соответствии с положениями ст. 56 Конвенции ООН и ст. 5 Закона об ИЭЗ закрепляет за Россией суверенные права на целый ряд видов деятельности в водной толще, на морском дне и его недрах в исключительной экономической зоне Российской Федерации, причем по отношению ко всем другим государствам.

По Договору с Норвегией в «Специальном районе» (ст. 3) Норвегия фактически «передает» России суверенные права и юрисдикцию только применительно к водной толще, поскольку на дно и недра в указанном районе на момент подписания договора Россия уже обладала всеми правами и юрисдикцией согласно положениям п. 3 ст. 56 и ст. 77 Конвенции ООН 1982 года. Решение об отнесении дна и недр в центральной части Баренцева моря (за пределами 200 миль от побережья России до линии разграничения с Норвегией) к национальному континентальному шельфу России принято Комиссией по внешней границе континентального шельфа при ООН (далее – Комиссия)8 еще в 2002 году. При этом «передаваемые» Норвегией права и юрисдикция на самом деле имеют очень ограниченную сферу (объекты) применения. То есть объем прав и юрисдикции, а также сфера применения, «передаваемые» России, значительно меньше предписанных Конвенцией ООН 1982 года и Законом об ИЭЗ для исключительной экономической зоны и по этой причине не соответствуют ее «особому правовому режиму».

Пункт 3 статьи 311 Конвенции ООН 1982 года гласит:

«Два и более государств-участников могут заключать соглашения, изменяющие или приостанавливающие действие положений настоящей Конвенции и распространяющиеся только на отношения между ними, при условии, что такие соглашения не касаются тех положений, отступление от которых несовместимо с эффективным осуществлением объекта и цели настоящей Конвенции, и при условии также, что такие соглашения не затрагивают применения основных принципов, закрепленных в ней, и что положения таких соглашений не затрагивают осуществления другими государствами-участниками своих прав и выполнения ими своих обязательств по настоящей Конвенции».

Из этой юридической нормы следует, что права и юрисдикция России в отношении отдельных видов деятельности в «Специальном районе» (в частности, на рыболовство и морские исследования в водной толще) могут распространяться только на суда под норвежским флагом. Все остальные государства – участники Конвенции ООН 1982 года в «Специальном районе» имеют все права, предоставленные им этой конвенцией за пределами 200 морских миль от побережья России.

Таким образом, «переданные» Норвегией права и юрисдикция имеют строгие ограничения и сильно отличаются от того объема прав и юрисдикции, которые предоставляются Конвенцией ООН 1982 года прибрежным государствам в их национальной исключительной экономической зоне до предела в 200 миль. Отсюда следует, что в «Специальном районе» должен действовать, соответственно, «специальный режим», который позволяет России применять часть суверенных прав или юрисдикции из исключительной экономической зоны к норвежским (и только к ним) юридическим и физическим лицам.

Вполне понятно, что такой «специальный режим» не предусмотрен федеральным законодательством. Именно поэтому Россия в соответствии с п. 2 ст. 3 Договора с Норвегией согласилась с тем, что: «С этой целью Российская Федерация принимает необходимые меры для обеспечения того, чтобы любое осуществление ею таких суверенных прав или юрисдикции в Специальном районе было таким образом отражено в ее соответствующих законах, правилах и на картах».

То есть в федеральное законодательство, например в Закон об ИЭЗ, необходимо внести изменения, дав определение «Специального района», описав объем конкретных прав и юрисдикции России в этом районе (указав по отношению к кому), права и обязательства отдельно Норвегии и отдельно других государств – участников Конвенции ООН 1982 года, а также определив прочие правила и обстоятельства, включая такие нюансы, как охрана и защита национальных интересов в этом районе уполномоченными на то федеральными органами исполнительной власти.

Вполне очевидно, что такие изменения необходимо было бы внести как минимум одновременно с ратификацией Договора с Норвегией. Иначе получается, что Договор с Норвегией как бы «вступил в силу» (с 7 июля 2011 года), но то, как исполнять положения о «Специальном районе» – в национальном законодательстве не прописано. И соответственно в этой части Договор с Норвегией не подлежит исполнению и применению. Не означает ли это, что такое заведомо предсказуемое неисполнение положений договора представляет собой ясно выраженный отказ России от соблюдения Договора с Норвегией?

Позиция МИД РФ

Здесь следует упомянуть роль МИД России. В соответствии с положениями федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ (далее – Закон о договорах) именно это ведомство является головным исполнителем в подобного рода вопросах. Это российское министерство организует переговорный процесс, руководит переговорами и готовит проекты международных соглашений. Договор с Норвегией подлежит обязательной ратификации (пп. «а» и «в» п. 1 ст. 15 Закона о договорах). И МИД России в соответствии со ст. 16 Закона о договорах представляет на ратификацию президенту Российской Федерации согласованный со всеми заинтересованными ведомствами и с соответствующим государством проект международного договора.

При соответствующем представлении в Федеральное Собрание Российской Федерации МИД России был обязан в сопроводительных документах дать оценку возможных последствий его ратификации. Например, потребует ли ратификация данного международного договора дополнительного финансирования или внесения изменений в российское законодательство. В сопроводительных документах МИД России, касающихся ратификации Договора с Норвегией, говорится, что он «не потребует внесения изменений в законодательство Российской Федерации». А такая формулировка и представление МИДа о том, как должны исполняться положения этого международного договора, как было рассмотрено выше, противоречат положениям самого Договора с Норвегией.

Предложения о заключении международных договоров Российской Федерации, устанавливающих иные правила по сравнению с теми, что предусмотрены законодательством Российской Федерации (в данном случае «правила» для «Специального района» иные, чем предусмотренные законодательством для исключительной экономической зоны), представляются президенту Российской Федерации по согласованию с Минюстом России (ст. 10 Закона о договорах). Этого, видимо, сделано не было, и тем самым нарушен порядок представления и процедура ратификации Договора с Норвегией.

В свою очередь, это повлекло за собой нарушение положений ст. 31 Закона о договорах, согласно которым международный договор подлежит выполнению Российской Федерацией с момента вступления его в силу. А как же быть с исполнением Договора с Норвегией в «Специальном районе»? Если использовать весь спектр суверенных прав и юрисдикции, предусмотренных для исключительной экономической зоны Российской Федерации (в соответствии с п. 1 ст. 2 Закона о ратификации) к судам всех государств, то это будет нарушением императивной нормы Конвенции ООН 1982 года, запрещающей распространение такой зоны за пределы 200 миль и применение соответствующей юрисдикции. А иные нормы и правила в нашем законодательстве до сих пор не прописаны.

В ст. 3 Договора с Норвегией говорится о том, что Россия в «Специальном районе» может осуществлять суверенные права и юрисдикцию, «которую Норвегия иначе была бы (!) вправе осуществлять по международному праву». То есть здесь употреблено сослагательное наклонение, предусматривающее ситуацию, которая не существует в реальном мире и которая имеет гипотетическое значение. Автор полагает, что для договора, затрагивающего вопросы юрисдикции государства в прилегающих морских пространствах, сослагательные наклонения не могут применяться. В предыдущей статье 2 Договора с Норвегией говорится: «Каждая Сторона соблюдает линию разграничения морских пространств, установленную в статье 1, и не претендует, и не осуществляет какие-либо суверенные права или юрисдикцию прибрежного государства в морских пространствах за пределами этой линии».

Автор – не юрист, и потому ответ на вопрос, каким образом Норвегия умудрилась «передать» России «свои» суверенные права и юрисдикцию на российской стороне от линии разграничения, которые она не осуществляла и на которые не претендует, остается для него загадкой. Возможно, это некий юридический «задел на будущее», для грядущего очередного «компромисса» по аналогичной передаче уже самой Норвегии прав, которые Россия «иначе была бы вправе» осуществлять на норвежской стороне от линии разграничения в соответствии с положениями Договора о Шпицбергене 1920 года.

Как бы то ни было, Закон о ратификации мало того что был принят с нарушением предусмотренной процедуры, так еще и содержит существенное нарушение императивной нормы международного права (предел исключительной экономической зоны в 200 миль) и уже тем самым ставит под сомнение «юридическую силу» Договора с Норвегией.

Допущенные и неисправленные ошибки имеют «склонность» к расширению и размножению. Вот и в поданной 3 августа 2015 года генеральному секретарю ООН заявке России «Частичное пересмотренное представление Российской Федерации в Комиссию по границам континентального шельфа в отношении континентального шельфа Российской Федерации в Северном Ледовитом океане»9, на подготовку которой государство потратило десятки миллиардов рублей, содержится существенное нарушение положений Договора с Норвегией, но обоснование этого нарушения – тема для другой статьи.

Более того, в заявке содержится явное противоречие. Заявка является официальным представлением в ООН претензии государства на национальный континентальный шельф за пределами 200 миль от побережья. Комиссия должна будет рассмотреть материалы, обосновывающие эту претензию России, и либо признать наличие такого шельфа в определенных границах, либо отклонить заявку. То есть шельф России за пределами 200 миль от ее побережья Комиссией еще не признан, но, согласно заявке России (участок I), уже «разграничен» Договором с Норвегией.

Однако вернемся к самому Договору с Норвегией.

Континентальный шельф

Согласно статьям 15, 74 и 83 Конвенции ООН 1982 года, государства могут разграничивать морские зоны, прилегающие к их побережью и находящиеся под их юрисдикцией в соответствии с положениями Конвенции ООН 1982 года и национального законодательства. Иными словами, государство может разграничить с соседним государством только то, чем оно реально и правомерно обладает и что подтверждается нормами международного общего и морского права. Это еще одна императивная норма международного права.

В соответствии с положениями частей II и V Конвенции ООН 1982 года Россия априори правомочно обладает суверенитетом или суверенными правами в отношении четырех морских зон национальной юрисдикции (внутренние морские воды, территориальное море, прилежащая зона и исключительная экономическая зона). Все эти зоны декларированы также национальным законодательством. Самая обширная из этих зон – исключительная экономическая зона. Прибрежное государство имеет право установить ее внешнюю границу в одностороннем порядке на основании положений и норм Конвенции ООН 1982 года, но не имеет права распространить исключительную экономическую зону на расстояние, превышающее 200 морских миль от ближайших точек своего побережья.

Национальная юрисдикция прибрежного государства на морскую зону за пределами 200 миль регламентируется положениями части VI Конвенции ООН 1982 года (континентальный шельф). В соответствии с международным правом при определенных обстоятельствах, а именно при наличии, а главное – соответствующим образом признанных доказательств, что подводное продолжение сухопутной территории, так сказать, конвенционный континентальный шельф, простирается за пределы 200 миль, прибрежное государство может установить свою юрисдикцию на его продолжение до границ, определенных в соответствии с положениями Конвенции ООН 1982 года и признанных Комиссией.

Согласно пункту 8 статьи 76 Конвенции ООН 1982 года, прибрежное государство, желающее определить внешние границы своего континентального шельфа за пределами 200 морских миль, представляет данные о таких границах, включая все необходимые результаты морских исследований и иные материалы, доказывающие наличие предполагаемого шельфа, в Комиссию, которая рассматривает поданную заявку и дает рекомендации прибрежному государству по вопросам установления такой границы. Только наличие признанного континентального шельфа за пределами 200 миль, границы которого установлены прибрежным государством на основе рекомендаций указанной Комиссии, дает государству право на его разграничение с установленным в аналогичном порядке континентальным шельфом соседнего государства.

Поданная Россией 20 декабря 2001 года в Комиссию заявка на континентальный шельф Российской Федерации за пределами 200 морских миль, в части, касающейся Северного Ледовитого океана, была, по сути дела, отклонена. Комиссия сочла недостаточными доказательства, представленные Россией в заявке, того, что ее шельф простирается за пределы 200-мильной зоны, и в своих рекомендациях предложила подготовить новую заявку с дополнительными объемными морскими исследованиями. Таким образом, у России в акватории Северного Ледовитого океана ни на момент заключения Договора с Норвегией, ни по сегодняшний день за пределами 200 морских миль от побережья не имеется общепризнанных, легитимных морских пространств под национальной юрисдикцией, которые можно было бы разграничить с соседними государствами в соответствии со статьей 83 Конвенции ООН 1982 года.

Ввиду отсутствия действующей национальной юрисдикции морское дно и его недра в Северном Ледовитом океане за пределами 200 морских миль от побережья России (равно как и США, Канады, Дании) на сегодняшний день определяются в соответствии с частью XI Конвенции ООН 1982 года как «Район», который с его ресурсами «является общим наследием человечества» (статья 136). Это составляет также официальную позицию МИД России, отраженную в ряде документов.

Следует отметить, что никакие, даже ясно выраженные претензии прибрежных государств на морские пространства за пределами 200 миль от их побережья не изменяют статус морского дна и его недр в этих пространствах как «Района – общего наследия человечества» до тех пор, пока Комиссия не признает и не вынесет решения о наличии там национального континентального шельфа того или иного государства в определенных границах.

Например, на сегодняшний день на морское дно и его недра в районе Северного полюса претендуют сразу несколько стран. Россия и Дания уже подали в Комиссию официальные заявки, в которых каждое государство включает район Северного полюса в свой национальный континентальный шельф. Канада готовится подать свою заявку в ближайшее время. В ходе подготовки своей заявки Канада не раз заявляла, что не собирается отказываться от своих притязаний на Северный полюс, и премьер-министр Стивен Харпер поручил правительству включить Северный полюс в заявку на расширение границ арктического шельфа. Несколько лет назад в сенате США было заявлено о протяженности берегового морского шельфа США на 600 миль от побережья. Эти притязания вроде как до полюса «не дотягивают», но в любой момент США могут «вспомнить», что в 1909 году достигнувший его Роберт Пири заявил о праве владения Северным полюсом и прилегающей областью от имени президента США.

Тем не менее, кто бы чего не заявлял и на что бы не претендовал, до тех пор, пока Комиссия не рассмотрит заявку и не вынесет своих рекомендаций, согласно которым морское дно и его недра в Северном Ледовитом океане за пределами 200 миль от побережья признаются национальным континентальным шельфом какого-либо государства, они будут иметь статус «Района – общего наследия человечества».

Пункт 6 статьи 311 Конвенции ООН 1982 года гласит: «Государства-участники соглашаются (!) с тем, что не должно быть никаких поправок, относящихся к основному принципу общего наследия человечества, изложенному в статье 136, и что они не будут являться стороной (!) какого-либо соглашения в нарушение вышеуказанного положения». С учетом положений статьи 137 это означает, что «Район» не может находиться под национальной юрисдикцией какого-либо государства и, соответственно, не подлежит какому-либо разграничению между государствами.

Таким образом, неправомерность разграничения «Района» или морских пространств, не находящихся под национальной юрисдикцией, является императивной нормой международного права и международным обязательством России как государства – участника Конвенции ООН 1982 года.

Линия разграничения по Договору с Норвегией проходит от конечной точки «Соглашения между Российской Федерацией и Королевством Норвегия о разграничении морских пространств в районе Варангер-фьорда» от 11 июля 2007 года (определяющем разграничение территориальных морей и исключительных экономических зон от точки выхода к морю сухопутной российско-норвежской государственной границы до границы полярных владений России) к точке в Северном Ледовитом океане с координатами 84є41’40,67’’ северной широты и 32є03’51,36’’ восточной долготы (ст. 1 Договора с Норвегией). Эта точка находится на расстоянии 248 морских миль от ближайшей точки побережья России. При этом конечная точка линии разграничения согласно статье 1 Договора с Норвегией находится еще севернее упомянутой точки с координатами.

Таким образом, в Северном Ледовитом океане Договор с Норвегией разграничивает морской пояс шириной более 50 миль за пределами 200 морских миль от ближайших точек на побережье России (см. рис.). Согласно ст. 2 Договора с Норвегией, Россия осуществляет свои суверенные права и юрисдикцию в морских пространствах со «своей» стороны от линии разграничения. Однако, как было сказано выше, за пределами 200 миль юрисдикция России еще не признана мировым сообществом. Следовательно, там расположены морское дно и его недра, которые на сегодняшний день имеют статус «Района – общего наследия человечества».

Нарушение Конвенции

Пункт 1 статьи 137 Конвенции ООН 1982 года гласит: «Ни одно государство не может претендовать на суверенитет или суверенные права или осуществлять их в отношении какой бы то ни было части Района или его ресурсов, и ни одно государство, физическое или юридическое лицо не может присваивать какую бы то ни было их часть. Никакие притязания такого рода или осуществление суверенитета или суверенных прав и никакое такое присвоение не признаются». Очевидно, что Россия нарушила эту норму международного права как государство – участник Конвенции ООН 1982 года.

Россия является также государством – участником Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 года (далее – Венская конвенция). Основное положение статьи 53 Венской конвенции лаконично и однозначно:

«Договор является ничтожным, если в момент заключения он противоречит императивной норме общего международного права».

Следует обратить внимание, что речь идет обо всем договоре, а не о какой-либо его части, а также о моменте заключения, то есть в нашем случае о 15 сентября 2010 года.

Как говорится, «комментарии излишни». Однако некоторые оппоненты ссылаются на Норвегию, мол, она ведь тоже подписала договор и «разграничила» свой законный шельф. Действительно, Норвегия 27 ноября 2006 года подала заявку в Комиссию на континентальный шельф за пределами 200 миль, в том числе и от побережья Шпицбергена (как считают некоторые юристы-международники, и автор с ними полностью согласен, это нарушение положений Договора о Шпицбергене 1920 года). Комиссия эту заявку рассмотрела и 27 марта 2009 года вынесла рекомендации о признании, после внесения ряда поправок (которые Норвегия практически тут же произвела), национальным континентальным шельфом Норвегии морское дно и его недра за пределами 200 миль до определенных в заявке границ.

При этом самая восточная (конечная) точка признанной Комиссией внешней границы континентального шельфа Норвегии находится на расстоянии примерно 250 миль к северу от побережья Шпицбергена (см. рис.). Границу между конечной точкой шельфа и линией на расстоянии 200 миль от побережья Шпицбергена (так сказать, «боковую» границу шельфа Норвегии) Комиссия не определяла. Поскольку в заявке Норвегии было указано, что на этом участке шельф Норвегии граничит с «шельфом» России, а разграничение морских пространств между государствами не входит в компетенцию Комиссии.

При отсутствии признанного континентального шельфа России в Северном Ледовитом океане за пределами 200 миль от побережья Норвегия, как участник Договора с Норвегией, по сути дела, установила внешнюю границу своего континентального шельфа, «договорившись» с Россией и «присвоив» компетенцию Комиссии. А поскольку к востоку от этого, последнего в Договоре с Норвегией отрезка линии разграничения до сих пор находится, как было сказано выше, «Район – общее наследие человечества», то Норвегия тоже нарушила свои обязательства государства – участника Конвенции ООН 1982 года (п. 6 ст. 311).

В этой связи «аргументация» упомянутых выше оппонентов для автора «созвучна» оправданию, мол, «Норвегия нарушила, и нам можно». Для Норвегии этот договор был архинужным, поскольку представлял собой еще один очень важный шаг на пути к денонсации Договора о Шпицбергене 1920 года, который Норвегии как кость в горле. Поэтому действия Норвегии понятны. А России-то это зачем?

Пикантность создавшейся ситуации придает тот факт, что 15 декабря 2014 года Дания официально подала генеральному секретарю ООН свою частичную заявку на расширенный континентальный шельф в Арктике. Согласно этой заявке шельф Дании, в частности в районе моря Лаптевых, граничит с внешней границей исключительной экономической зоны России, а в районе Шпицбергена – с линией, отстоящей на 200 миль от побережья Шпицбергена (то есть включая в себя и континентальный шельф Норвегии за пределами этой линии).

Нотой от 17 декабря 2014 года Норвегия известила генерального секретаря ООН о том, что она не имеет возражений против рассмотрения и вынесения рекомендаций по этой частичной заявке Комиссией. А Россия еще в марте 2014 года подписала соглашение, что не будет возражать против рассмотрения Комиссией заявки Дании.

Ситуация в мировом сообществе сегодня такова, что политические решения стран, включая Евросоюз, затрагивающие интересы России, совершенно непредсказуемы. Комиссия вполне может и удовлетворить заявку Дании в ее полном объеме. И тогда неминуемо встанет вопрос: а что все-таки и почему именно с Норвегией разграничила Россия по Договору с Норвегией за пределами 200 миль от своего побережья?

Как сообщили автору, некоторые юристы-международники полагают (причем апеллируя почему-то к Венской конвенции), что Договор с Норвегией «состоялся», поскольку ни одно из государств (при этом включая Норвегию и Россию) не выразило протест против этого договора. Представляется, что подобная «аргументация» несостоятельна по следующим причинам:

-        не может договор считаться имеющим юридическую силу только на том лишь «основании», что ни одно из государств мира против него не протестует. Исходя из предназначения норм международного права, представляется, что «решающим» основанием должно быть соответствие договора этим нормам. Не может договор считаться «состоявшимся», если против него никто «не возражает», но при этом сам договор содержит нарушение императивной нормы международного права (ст. 53, 69 Венской конвенции);

-        в международном праве не прописана обязательность реагирования (одобрения или возражения) на договор между двумя государствами со стороны других государств. И в данном случае причины отсутствия протеста могут быть самые разные: политические, экономические, географические и другие. В конце концов, просто из-за престижа. Например, большинство стран Евросоюза считает Россию «империей зла», где отсутствуют «демократические» ценности и постоянно нарушаются любые права. Так зачем «снисходить» для протеста против очередного нарушения. Может, просто бумаги пожалели;

-        зачем какому-либо государству, позиционирующему себя как правовое, официально выражать протест против «ничтожного» (ст. 53 Венской конвенции) договора, то есть находящегося вне правового поля? Это все равно что протестовать против положений самой Венской конвенции. А ее надо не обсуждать, одобрять или протестовать. Венскую конвенцию надо просто соблюдать.

Возможно, юристы-международники рассматривают применение к Договору с Норвегией международно-правового института «эстоппель», когда государство утрачивает право ссылаться на какие-либо факты или обстоятельства в обоснование своих международных притязаний или возражений. Однако Венская конвенция не предусматривает возможности ссылок на «эстоппель» в случаях, если международный договор был заключен в противоречии с императивными нормами международного права. Такой договор не будет иметь никакой юридической силы (ст. 69 Венской конвенции), независимо от времени и наличия «молчаливого согласия», до тех пор, пока его участники не пересмотрят договор и не приведут его в соответствие с императивной нормой международного права (ст. 71 Венской конвенции).

Права прибрежного государства на его континентальный шельф, составляющий естественное продолжение его сухопутной территории, «существуют ipso facto и ab initio» (в силу факта и изначально). Однако этот международно-правовой институт не может применяться к юридическому, конвенционному континентальному шельфу, определенному положениями части VI Конвенции ООН 1982 года. Автору известно об идущем в научном сообществе споре о том, какое право в связи с этим следует применять в Арктике: положения Конвенции ООН 1982 года или иные нормы и положения международного права. Сторонники одного подхода считают, что на Северный Ледовитый океан, как и на другие части Мирового океана, должны распространяться положения международного морского права, в первую очередь Конвенции ООН 1982 года.

Ряд других юристов-международников считают, что правовой режим Арктики кардинально отличается от международно-правового режима Антарктики, и выступают против ее «интернационализации» и допуска в центральную часть Северного Ледовитого океана всех неарктических государств для разработки природных ресурсов морского дна и его недр. То есть против образования в центральной части Северного Ледовитого океана (за пределами 200 миль от побережья) «Района» и за полный раздел Арктики только между пятью приарктическими государствами (Россия, США, Канада, Дания и Норвегия). Сторонники этого подхода предлагают учитывать совокупное воздействие всех применимых источников международного права и исторически сложившиеся права России в арктическом секторе, возникшие задолго до принятия Конвенции ООН 1982 года.

Однако важно особо подчеркнуть, что в преамбуле Договора с Норвегией в качестве основы для его правового «обеспечения» указана именно и только Конвенция ООН 1982 года. То есть и Россия, и Норвегия согласились в том, что делимитация морских пространств между ними будет происходить на основе положений Конвенции ООН 1982 года. Следовательно, анализ Договора с Норвегией и даже любые споры в суде, связанные с ним, должны осуществляться с учетом положений и норм именно указанной конвенции (ст. 38 Статута Международного Суда ООН), а не исходя из научной полемики и разнообразия юридических позиций.

Заключение

Таким образом, Договор с Норвегией, содержащий противоречие императивной норме общего международного права, с точки зрения этого права является ничтожным, то есть не имеющим юридической силы для мирового сообщества. И федеральный закон о ратификации мало того, что сам принят с нарушением процедуры и противоречит ряду положений международного права и национального законодательства, он еще и «ратифицировал» ничтожный «международный договор».

Когда С.В. Лавров говорит о том, что Россия в отношении Крыма действовала в полном соответствии с международным правом, автор с этим согласен. Уж слишком много юридических, исторических и прочих фактов и обстоятельств, ясно свидетельствующих о соответствии нормам международного права действий России в ситуации с возвращением Крыма в состав Российской Федерации.

Но всегда ли Россия действует «в строгом соответствии» с международным правом? Не использует ли и она в ряде случаев «двойные стандарты» в угоду сиюминутной политической конъюнктуре10 и вопреки национальным интересам?

Такой вот неоднозначный «юбилей» Договора с Норвегией, устанавливающего границу юрисдикции России над морскими пространствами, имеющими огромное значение для ее национальных интересов, в том числе в области энергетических ресурсов и рыбопромысловой деятельности. Юбилей договора, который не только не решил существовавших проблем, но и создал новые, вызывая массу вопросов.

1. http://kremlin.ru/events/president/transcripts/8924

2. «Соглашение между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки о линии разграничения морских пространств» от 1 июня 1990 года.

3. http://www.kremlin.ru/catalog/countries/NO/events/8922

4. Гудеев П. Договор об уступках//http://www.odnako.org/almanac/material/show_12166/

    Зиланов В.К. Баренцевоморская ошибка Президента. – М., 2012.

    Зиланов В.К. Тайны рыболовной дипломатии. – М., 2013, с. 120-157.

    Зиланов В.К. Россия теряет Арктику? – М., 2013, с. 86-154.

    Плотников А.Ю. «Баренцевоморское разграничение: взаимовыгодный договор или уступка?». ИА «Норд Ньюс», 08.12.2010, http://www.nord-news.ru/topic/?mtopicid=159.

    Кисловский В.П. Делимитация морских пространств в районе Баренцева моря // «Рыбные ресурсы», №2, Мурманск, 2011, с. 6-12.

    Кисловский В.П. Объекты спора Баренцева моря // «Морские вести России» № 1. М., 2013, с. 8-9.

    Конышев В. Что потеряла Россия в Баренцевом море?// «Военно-промышленный курьер», № 31, 2012, http://vpk-news.ru/articles/9130

5. Буник И.В. Обоснование прав Российской Федерации в Арктике: обзор юридической доктрины, портал www.pravo.ru, 28.11.2008, http://pravo.ru/review/view/5178/

    Гуреев С.А., Буник И.В. О необходимости подтверждения и правового закрепления исключительных прав России в Арктике. – «Морская деятельность Российской Федерации: состояние и проблемы законодательного обеспечения». Под ред. В.А. Попова. М., 2005, с. 162-163.

    Войтоловский Г.К. Нерешенные проблемы арктического морепользования //Теория и практика морской деятельности. Вып. 5. М., 2005, с. 222.

    Международно-правовые основы недропользования. // Отв. ред. А.Н. Вылегжанин. – М.: «Норма», 2007. с. 123.

    Орешенков А.М. Семь веков борьбы за Арктику. Газета Союза российских судовладельцев «Морские вести России», № 12, 2010, http://www.morvesti.ru/analytics/index.php?ELEMENT_ID=8847

6. Сборник законодательства РФ № 15 за 2011 г., ст. 2030.

7. Конвенция ООН по морскому праву от 10 декабря 1982 года.

8. Международная комиссия по внешней границе континентального шельфа при ООН, созданной в соответствии с Приложением II к Конвенции ООН 1982 года (п. 8 ст. 76) на основе справедливого географического представительства.

9. http://www.un.org/depts/los/clcs_new/submissions_files/rus01_rev15/2015_08_03_Exec_Summary_Russian.p...

10. В политике конъюнктура – это приспособление к существующему политическому режиму. Любое государство так или иначе оказывает воздействие на исследователей общественной жизни, потому что оно прежде всего защищает свои интересы, и если считает, что его интересам угрожает та или иная научная позиция ученого, то оно может ее просто-напросто запретить. И.А. Гобозов. «История и мораль» // «Философия и общество», № 1, 2010, с. 5-20.

Морские вести России №12 (2015)

ПАО СКФ
IV ежегодная конференция ежегодная конференция: «SMART PORT: ЭФФЕКТИВНОСТЬ, БЕЗОПАСНОСТЬ, ЭКОЛОГИЧНОСТЬ»
Восточный Порт 50 лет
НПО Аконит
Подписка 2024
Вакансии в издательстве
Журнал Транспортное дело России
Морвести в ТГ

12.03.2024

Транспортная политика

28.02.2024

Транспортная политика