Океан особого режима - Морские вести России

Океан особого режима

03.10.2016

Севморпуть

К уточнению правового положения дна Северного Ледовитого океана

Александр Вылегжанин, д.ю.н., профессор, вице-президент Ассоциации международного морского права

Особый правовой режим Арктики сложился исторически вследствие практики арктических государств: в течение столетий эта практика признавалась в качестве правовой нормы. Это обусловлено в первую очередь фундаментальными отличиями Северного Ледовитого океана (далее – СЛО) от Индийского, Тихого и Атлантического океанов:

– только СЛО имеет многовековую ледяную «шапку», занимающую значительную часть его площади; любое крупное загрязнение морской среды в СЛО может стать экологической катастрофой, прежде всего для прибрежных арктических стран, их населения;

– СЛО – наименьший по площади и по глубинам из перечисленных океанов;

– только СЛО полузамкнут побережьями всего пяти государств – России, Канады, Норвегии, Дании (из-за о. Гренландия), США (из-за полуострова Аляски), при этом арктическое побережье России – самое протяженное, что имеет правоустанавливающее значение;

– только СЛО из всех океанов мира большей частью своих районов удален от давно используемых международных судоходных путей.

Двусторонние и региональные уровни правотворчества

Стержень особого правового режима СЛО составляет не универсальный, а региональный, двусторонний и национально-законодательный уровни правотворчества самих прибрежных арктических государств; этот правовой режим на современном уровне подтвержден в Илулиссатской декларации названных пяти арктических прибрежных государств в 2008 г. В Декларации 2008 г. отмечено: «…в силу своего суверенитета, суверенных прав и юрисдикции над значительными районами Северного Ледовитого океана пять прибрежных государств находятся в уникальном положении для реагирования» на современные возможности и соответствующие вызовы. «Арктическая пятерка» напомнила, что «в отношении Северного Ледовитого океана применяется обширная международно-правовая база» и что пять арктических прибрежных государств сохраняют «приверженность этой правовой базе и упорядоченному урегулированию любых возможных перекрывающихся претензий»; подчеркнуто, что «эта база обеспечивает прочную основу для ответственного управления пространствами этого океана пятью прибрежными государствами и другими пользователями посредством имплементации на национальном уровне и применения соответствующих положений»; «Северный Ледовитый океан представляет собой уникальную экосистему, и пять прибрежных государств играют ведущую роль в ее охране»1.

Другая точка зрения на международно-правовые основы деятельности в Северном Ледовитом океане выражена в документах НАТО и Европейского союза, в которых в качестве главного применимого к Арктике источника международного права называется не эта широкая по своему содержанию правовая основа сотрудничества в регионе, а один международный договор, разрабатывавшийся главным образом для районов Индийского, Тихого, Атлантического океанов, – именно Конвенция ООН по морскому праву 1982 г. (далее – Конвенция 1982 г.). Например, в базовом политико-правовом документе ЕС об Арктике «Развитие политики Европейского союза в отношении Арктического региона: прогресс с 2008 года и последующие шаги» (2012 г.) отмечено, что ЕС «рассматривает Конвенцию ООН по морскому праву 1982 г. в качестве ключевой основы для управления Северным Ледовитым океаном»2. Тот же подход отражен и в официальной позиции НАТО: как подчеркнул генеральный секретарь НАТО, «Конвенция ООН по морскому праву 1982 года является юридической основой, которая применяется к Северному Ледовитому океану»3.

Вопреки обозначенному подходу ЕС и НАТО, в российской доктрине международного права в настоящее время обращено внимание на особые права именно арктических государств в отношении региона4: «Роль арктических государств в формировании правового положения Северного Ледовитого океана была и остается определяющей. В условиях Арктики «не срабатывают» глобальные механизмы, созданные Конвенцией 1982 г. – и не только из-за колоссальных отличий ледяных пространств Севера от теплых вод Индийского океана; потому еще, что одно из пяти арктических прибрежных государств не является участником Конвенции 1982 г. и не обязано исполнять конвенционные обязательства, например, по ограничению своего арктического шельфа. Соответственно, если одно арктическое государство не выполняет такие глобальные конвенционные ограничения, а другое – выполняет, то результат такого определения границ шельфа в Арктике не будет справедливым. Напротив, региональным подходом в этом случае достигается справедливый результат5. Министром иностранных дел Российской Федерации обращено внимание на то, что «укрепление регионального уровня управления в условиях, когда не срабатывают общемировые механизмы, служит своего рода страховочной сеткой»6.

Стремление государств Арктического региона к сотрудничеству между собой вполне объяснимо, поскольку «у государств определенного географического района, объединенных исторической, экономической, культурной общностью, имеются свои специфические интересы, которые легче всего обеспечить на основе сотрудничества государств данного района»7. Необходимость в таком региональном сотрудничестве и, соответственно, в усовершенствовании его международно-согласованных основ подчеркивается в настоящее время и иными факторами: уходом в лету заданного военно-политического противостояния в регионе в период холодной войны; развитием науки, технологий, ростом практических возможностей экономического освоения высокоширотных районов Арктики; таянием арктических льдов, сокращением площади многовековой «ледяной шапки» северного полярного региона и соответствующими последствиями для его экосистем8. Международно-согласованному учету этой региональной идентичности эффективно способствует деятельность Арктического совета – межправительственного «форума высокого уровня», созданного восемью арктическими государствами на основе Оттавской декларации 1996 г.

Концептуально-правовые различия между подходами противников и сторонников «глобальной интернационализации» статуса СЛО путем завышения в нем роли Конвенции 1982 г. не столь существенны в практическом плане, пока речь идет о правовой квалификации водных районов, в т.ч. покрытых льдами, о способах охраны в этих районах окружающей среды и рациональном управлении в них морскими живыми ресурсами9. Но эти различия существенны, когда они касаются дна СЛО, пространств арктического шельфа – сферы суверенных природоресурсных прав арктических государств. Эти различия получили отражение не только в научно-правовых исследованиях, но и на официальных площадках разных ветвей государственной власти.

Критика Администрации Президента

Критика в Совете Федерации арктической позиции Администрации Президента Б.Н. Ельцина, Правительства России, обозначенной в 1997 г.

Выше было отмечено, что НАТО, ЕС активно продвигают тезис о том, что ключевой «основой управления Северным Ледовитым океаном» является Конвенция 1982 г., а не широкая международно-правовая основа деятельности в регионе, включающая ее двусторонние и региональные договорные составляющие, международные обычаи, базирующиеся в т.ч. на терпимом отношении большинства государств мира к договорно-правовой и законодательной практике арктических государств. Реализация подхода НАТО и ЕС ведет к интернационализации дна СЛО, к уравниванию сложившегося особого правового режима дна СЛО с правовым режимом дна Индийского, Тихого, Атлантического океанов. В тактическом плане данный подход нацелен на замену уникального, исторически обусловленного правового положения высокоширотного арктического континентального шельфа на узкую правовую основу – лишь ту, которая определена только в ст. 76 Конвенции 1982 г. – о границе между континентальным шельфом прибрежного государства и международным районом морского дна – «общим наследием человечества». С этим подходом НАТО и ЕС Администрацией Президента Б.Н. Ельцина и правительством того периода было предложено согласиться. В 1997 г. было принято решение, согласно которому традиционный региональный подход к оценке статуса Арктики (подход Российской империи, Советского Союза) был заменен на глобальный: высокоширотные районы Арктики были отнесены к объектам универсальной Конвенции 1982 г. В силу участия в этой конвенции Россия первой из арктических стран самоограничила свой континентальный шельф в Арктике в пользу международного района морского дна – «общего наследия человечества» (по ст. 76 Конвенции 1982 г.), обозначив при этом в своем арктическом секторе так называемый район «А» (площадью более 330 000 кв. км) как не являющийся российским шельфом; в рамках такого подхода Министерством природных ресурсов России и МИД России в 1990-х годах подготовлено и в 2001 г. направлено соответствующее «представление» («заявка») в Комиссию по границам континентального шельфа, созданную согласно Конвенции 1982 г. (см. прилагаемую схему). Политико-правовая концепция 1997 г., влекущая пространственную потерю участка российского шельфа в Арктике, критикуется не только в опубликованных научных трудах институтов РАН, межвузовских научных сборниках, но и в органах государственной власти. На заседании в 2005 г. круглого стола в Совете Федерации России доказывалось, что подход администрации президента Б.Н. Ельцина означает отказ от части дна в российском арктическом секторе; отмечалось, что «Министерством природных ресурсов России были затрачены значительные финансовые средства на организацию и проведение исследований строения дна Северного Ледовитого океана, причем часть результатов этих исследований была передана в Комиссию по границам континентального шельфа»; что избранный тогдашним руководством Министерства природных ресурсов России и МИД «подход был юридически неоптимальным, ошибочным с точки зрения стратегических интересов России в Арктике. Неоптимальным – поскольку изначально содержал риск постановки на усмотрение относительно недавно созданной Комиссии исторически сложившихся масштабных национальных интересов Российского государства в Арктике. Ошибочным – по следующим причинам: во-первых, в 2001 г. не было обязательства Российской Федерации подавать заявку в Комиссию по границам континентального шельфа и раскрывать Комиссии соответствующие естественно-научные данные о дне Северного Ледовитого океана. Во-вторых, Россия, направив такую заявку, впервые на официальном международном уровне ограничила свои права в арктическом секторе, границы которого установлены в действующем законодательстве, а именно в постановлении Президиума ЦИК СССР от 15 апреля 1926 г. В-третьих, Россия впервые обозначила готовность распространить юрисдикцию Международного органа по морскому дну на дно Арктики (а это явно не отвечает долговременным интересам России). В-четвертых, другие арктические государства, прежде всего США (не являются участником Конвенции 1982 г.) и Канада (является участником Конвенции 1982 г.), не ограничили протяженность своего континентального шельфа в Арктике по процедурам, предусмотренным в Конвенции 1982 г.»10. К тому же к негативным последствиям «представления» России 2001 г. отнесено и то, что им «спровоцированы» негативные отзывы Канады, Дании, Норвегии и особенно США в отношении российского видения границ шельфа в Арктике11. К критике новой позиции России, обозначенной администрацией Б.Н. Ельцина, присоединился и заместитель председателя Научно-экспертного совета Морской коллегии при Правительстве Российской Федерации проф. Г.К. Войтоловским: «Совсем недавно Российская Федерация добровольно самоограничила пределы своих природоресурсных притязаний в Арктике («Известия», 17 апреля 2002 г.), недальновидно распорядившись резервом России. А Канада, например, в пределах своего арктического сектора… ничего не собирается отдавать никакому международному органу. Что мы выиграли таким «самоурезанием» в Арктике, впопыхах осуществленном, – неясно. Что потеряли – очевидно. Зачем было спешить – тоже неясно»12. Эта критика предметно развита в изданном в 2010 г. председателем Научно-экспертного совета Морской коллегии при Правительстве Российской Федерации академиком РАН А.Г. Гранбергом научно-экспертном меморандуме13.

Критике подвержено прежде всего пожертвование Россией районом «А» с целью формализации прав по ст. 76 Конвенции 1982 г.: 1) жертва – более значима, чем цель, а цель – не достигнута; 2) заявленную в «представлении» 2001 г. внешнюю границу российского шельфа, совпадающую с разграничительной линией русско-американской конвенции 1876 г., невозможно обосновать теми геологическими и дистанционными критериями, которые предусмотрены в ст. 76 Конвенции 1982 г.; 3) ограничительные критерии ст. 76 не являются частью применимого к Арктике международного обычного права; 4) если ст. 76 и применима к Арктике в силу договорного обязательства России, то применим и ее п. 10 – о приоритете ст. 83 (делимитация континентального шельфа между государствами с противолежащими или смежными побережьями) перед ст. 76 (об ограничении шельфов в пользу «общего наследия человечества»), причем такой приоритет подтверждается и другими положениями Конвенции 1982 г. Надо реалистично констатировать: уже наступили негативные для России последствия ее нового подхода к статусу Арктики, зафиксированного в 1997 г. Россия ни в 1997 г., ни в 2001 г. не обозначила возможность претендовать на район «А» в будущем, после проведения дополнительных исследований: «заявка» 2001 г. не была «частичной» (как это имело место, например, в «представлении» Норвегии); карта с обозначением этого района как находящегося вне шельфа России уже растиражирована.

Возможно ли предотвратить потерю Россией района «А»?

К настоящему времени по инициативе ряда научных центров и экспертных структур федеральных органов власти – Совета Федерации, Государственной Думы, Минэкономразвития, Минрегиона, Научно-экспертного совета Морской коллегии при Правительстве РФ, при поддержке администрацией президента Российской Федерации, исследуются возможности модернизации правовой позиции России с тем, чтобы предотвратить потерю обозначенного участка «А» как части российского шельфа в Арктике, не допустить создания в этом регионе конкурентных преимуществ для других государств Арктики, которые не самоограничивают свой шельф в их арктическом секторе, юридически обозначенном или эвентуальном. Возможности модернизации в таких международных условиях заявленной в 1997-2001 гг. правовой позиции России имеются в силу общего международного права, состоящего в основном из обычных норм. Из приоритета этих норм в оценках границ континентального шельфа исходит и Международный суд ООН14. Вопреки этому, представителями правовых департаментов Министерства природных ресурсов России и МИД России, как показывают публичные обсуждения этого вопроса, не признается факт совершенной ими в 1990-х годах ошибки; они исходят из того, что разделение Россией подхода НАТО и ЕС в части главной роли Конвенции 1982 г. в правовом положении Арктики оправданно; что район «А» в российском арктическом секторе никогда не был российским шельфом; что не имеет значения, станет ли этот значительный по своей площади район шельфом государства – члена НАТО либо приобретет статус «общего наследия человечества»15. Главным доводом юристов Министерства природных ресурсов России и МИД России в обоснование правильности шагов, предпринятых в 1997-2001 гг., является ссылка на вырванные из общего контекста применимого права п. 1 и п. 8 ст. 76 Конвенции 1982 г. о том, что континентальный шельф прибрежного государства простирается «до внешней границы подводной окраины материка или на расстояние 200 морских миль от исходных линий», а данные о границах континентального шельфа за пределами 200 морских миль «представляются соответствующим прибрежным государством в Комиссию по границам континентального шельфа», созданную в соответствии с Конвенцией 1982 г. Этот же довод остается главным в публикациях, призванных защитить эту ошибочную концепцию. При этом допускаются и явные искажения: указанная Комиссия называется Комиссией ООН; утверждается, что шельф России, согласно международному праву, не простирается далее 200 морских миль, а за этим пределом надо «доказывать в ООН», что это – российский шельф; игнорируется значение упомянутого п. 10 ст. 76 Конвенции 1982 г16.

По смыслу российской «заявки» 2001 г., определенная по геологическим и дистанционным критериям граница российского шельфа совпала почему-то с меридианной (секторальной) линией, установленной Договором, заключенным между Россией и Северо-Американскими Соединенными Штатами в Вашингтоне 18/30 марта 1867 года, об уступке российских северо-американских колоний (Конвенция об уступке Аляски от 30 марта 1867 г.). Представляется маловероятным убедить авторитетных членов Комиссии, «являющихся специалистами в области геологии, геофизики или гидрографии» (ст. 2 Приложения II к Конвенции 1982 г.), в том, что именно по этой прямой линии проходит «внешняя граница подводной окраины материка», определяемой на основе весьма конкретных геологических и дистанционных критериев (пп. 4-7 ст. 76 Конвенции 1982 г.). Невозможным представляется убедить и другие государства, что совпадение этой рассчитанной границы подводной окраины материка с секторальной линией Конвенции 1867 г. на огромном протяжении до Северного полюса – чистая случайность. Мнение и большинства государств, и большинства членов Комиссии будет, скорее всего, иным: «заявка» 2001 г. – это не добросовестное исполнение ст. 76 Конвенции 1982 г., а «подгонка» геологических данных под секторальную линию, предусмотренную Конвенцией 1867 г. СССР и США разграничили по Соглашению 1990 г. районы континентального шельфа за 200-мильным расстоянием от исходных линий, не прибегая к ст. 76 Конвенции 1982 г. Действительно, ст. 76 предусматривает, что «данные о границах континентального шельфа за пределами 200 морских миль… предоставляются соответствующим прибрежным государством в Комиссию по границам континентального шельфа». Но, во-первых, эта статья устанавливает только порядок определения границы между континентальным шельфом прибрежного государства и международным районом морского дна. А такой задачи два государства – участника Соглашения 1990 г. не ставили. Обнародованная в 2001 г. рядом российских ведомств инициатива создания в центре Арктики международного района морского дна, очевидно, выходит за рамки задачи международного оформления границ континентального шельфа Российской Федерации в СЛО. Это был шаг к переводу проблемы разграничения шельфа между странами «Арктической пятерки» из сугубо регионального во внерегиональный, глобальный формат международного обсуждения. Такой перевод не соответствовал в 90-е годы и не соответствует сейчас интересам России. Во-вторых, международный район морского дна является новым институтом в морском праве, представленным нормами об «общем наследии человечества». Это – нормы Конвенции 1982 г., а не общего международного права. Они неприменимы к отношениям с США, не являющимися участником Конвенции 1982 г. В-третьих, и для участников Конвенции 1982 г. ст. 76 (о границе между шельфом и районом «общего наследия человечества») применима лишь постольку-поскольку она «не затрагивает вопроса о делимитации континентального шельфа между государствами с противолежащими или смежными побережьями». В силу отмеченных особенностей СЛО арктические страны вправе осуществлять такую делимитацию. В-четвертых, положения Конвенции 1982 г. о районе «общего наследия человечества» не составляют и в настоящее время часть международного обычного права.

Вывод состоит в том, что в настоящее время бессмысленна «жертва» указанным районом «А» в западной части российского арктического шельфа согласно концепции «заявки» России 2001 г. Наспех сочиненная в 1990-е годы, эта концепция правового обозначения границ континентального шельфа России в Арктике требует не косметических улучшений в виде новых бюджетных затрат на дополнительные исследования, а модернизации по существу. Модернизация правовой позиции Российской Федерации в отношении границ ее континентального шельфа в Арктике с учетом изложенного нацелена на: а) недопустимость самоограничения Россией своего шельфа в этом регионе при обстоятельствах, когда другие государства такое самоограничение не осуществляют и б) нецелесообразность глобальной интернационализации недр дна СЛО, т.е. создание в Арктике района «общего наследия человечества». При этом имеется в виду использовать широкую сложившуюся международно-правовую основу отношений арктических государств в связи с использованием арктического шельфа, включая нормы о его делимитации между государствами с противолежащими или смежными побережьями.

Основы сотрудничества

Развитие международно-правовых основ сотрудничества арктических государств, прибрежных к Северному Ледовитому океану.

В силу общего международного права реальностью является суверенитет пяти государств, побережье которых выходит к Северному Ледовитому океану, на соответствующие внутренние морские воды и территориальные моря, включая их дно. Эти же пять государств осуществляют суверенные права этих государств на 200-мильные (считая от исходных линий) исключительные экономические зоны и соответствующие районы континентального шельфа в Арктике17. Эти права арктических государств не зависят от их участия или неучастия в Конвенции 1982 г. Таких государств пять – Россия, Канада, США, Норвегия и Дания (из-за о. Гренландия)18. Только они приняли Илулиссатскую декларацию от 28 мая 2008 г.19 Эта договоренность пяти арктических государств, в побережьях которых полузамкнут Северный Ледовитый океан, стала важнейшим современным политико-правовым актом, подтверждающим исторически сложившееся правовое положение этого уникального ледово-водного морского региона. Подчеркнем значение следующих констатаций, отраженных в Илулиссатской декларации: обозначена востребованность формата «Арктической пятерки» – пяти прибрежных государств, граничащих с Северным Ледовитым океаном; подчеркнуто уникальное положение этих пяти государств «в силу суверенитета, суверенных прав и юрисдикции над значительными районами Северного Ледовитого океана»; их приоритетные возможности реагирования на перемены в регионе; другим государствам дана четкая согласованная оценка «арктической пятерки»: что «в отношении Северного Ледовитого океана применяется обширная международно-правовая база» (а не только Конвенция 1982 г., которая в тексте декларации вообще не упомянута); что пять арктических прибрежных государств сохраняют «приверженность этой правовой базе»; что она «обеспечивает прочную основу для ответственного управления пространствами этого океана пятью прибрежными государствами»; что они не видят «необходимости в разработке нового всеобъемлющего международно-правового режима для управления Северным Ледовитым океаном».

Основы государственной политики Российской Федерации в Арктике на период до 2020 года и дальнейшую перспективу, утвержденные в 2008 г. президентом Российской Федерации, в качестве первого из «стратегических приоритетов государственной политики в Арктике» предусматривают «осуществление активного взаимодействия Российской Федерации с приарктическими государствами в целях разграничения морских пространств на основе норм международного права, взаимных договоренностей с учетом национальных интересов Российской Федерации». Этот приоритет государственной политики России в Арктике должен реализовываться в конкретных договоренностях с каждым из приарктических государств.

3.1. Россия – Норвегия. Договор между Россией и Норвегией о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане 2010 г. (далее – Договор 2010 г.) устанавливает четкие границы суверенных прав и юрисдикции России и Норвегии в сопредельных районах СЛО. С вступлением в 2011 г. в силу этого Договора обозначена западная граница Арктической зоны Российской Федерации, тем самым привнесен позитивный фактор правовой стабильности. Вместе с тем после этого количество арестов российских судов в районе действия Договора о Шпицбергене 1920 г. увеличилось. На это последовала надлежащая реакция МИД России. Возникли практические вопросы: действительно ли российско-норвежский Договор 2010 г. усилил юридическую позицию Норвегии в части ее прав на регулирование экономической деятельности в пределах «Шпицбергенского прямоугольника» (района действия Договора о Шпицбергене 1920 г.)? Как практически будет сказываться совокупное действие двух договоров – Договора о Шпицбергене 1920 г. и российско-норвежского Договора 2010 г. – на разработке трансграничных нефтегазовых ресурсов в районах между островами Шпицберген и архипелагом Земля Франца-Иосифа и между островами Шпицберген и Новая Земля?20 В российско-норвежском Договоре 2010 г. предметные механизмы управления трансграничными месторождениями изложены в Приложении II к Договору («Трансграничные месторождения углеводородов»). Стержневой компонент в этих механизмах – предусмотренное этим Договором «Соглашение об объединении между Сторонами по вопросам эксплуатации трансграничного месторождения углеводородов»21 (далее – «первое Соглашение»)22. Его текст еще предстоит согласовать. Но ключевые его компоненты определены Договором 2010 г.: Сторонами «первого Соглашения» будут государства, а не компании (операторы); обозначены и его содержательные составляющие. Согласно «первому Соглашению» (межправительственному) необходимо заключить также документ частно-правового уровня – «Соглашение о совместной эксплуатации для регулирования вопросов эксплуатации трансграничного месторождения углеводородов как единого целого» (далее – «второе Соглашение»). Стороны «второго Соглашения» – уже не Россия и не Норвегия, а юридические лица, обладающие по законодательству этих стран «правами на разведку и разработку углеводородов по соответствующую сторону линии разграничения». «Второе Соглашение», после его разработки, должно быть представлено на утверждение обеим Сторонам, т.е. правительствам России и Норвегии. Оператора разработки месторождения должны назначить соответствующие юридические лица Сторон (участники «второго Соглашения» – о совместной эксплуатации), но при условии, что предварительно кандидатура оператора утверждена обеими Сторонами, т.е. правительствами России и Норвегии23.

Россия – США

3.2. Россия – США. На востоке и северо-востоке Арктической зоны Российской Федерации граница континентального шельфа России обозначена Соглашением между СССР и США о линии разграничения морских пространств в Беринговом море 1990 г. (далее – Соглашение 1990 г.). Оно, хотя и не ратифицировано Россией, выполняется обеими Сторонами на «временной основе» вот уже более 20 лет24. Цель советско-американского Соглашения 1990 г. состоит в том, чтобы «урегулировать вопросы, касающиеся линии разграничения морских пространств между СССР и США», то есть тех морских пространств, которые находятся под суверенитетом и юрисдикцией двух государств: в Северном Ледовитом океане, включая Чукотское море; в Беринговом проливе; в Беринговом море. Предусмотренная Соглашением линия, разграничивающая между СССР и США районы континентального шельфа, – самая протяженная в мире. С учетом такой масштабности объекта Соглашения 1990 г. России предстоит уточнить свою современную позицию в отношении данного советско-американского Соглашения: а) будет ли оно и в будущем временно исполняться Россией; б) вступит ли Соглашение в силу в порядке, в нем предусмотренном (т.е. будет ли оно ратифицировано Россией); в) будет ли оно прекращено Россией в порядке, предусмотренном для такого рода случаев Венской конвенцией о праве международных договоров 1969 г.

В соответствии со ст. 1 Соглашения 1990 г. линия, описанная как «западная граница» русско-американской Конвенции 1867 г.25, «является линией разграничения морских пространств» между СССР и США, т.е. линией разграничения между этими двумя соседними государствами районов: территориального моря; исключительной экономической зоны (далее – ИЭЗ); континентального шельфа. Такое предназначение линии, обозначенной Конвенцией 1867 г., не имели в виду, конечно же, ее составители – Император Всероссийский и Северо-Американские Соединенные Штаты. В 1867 г. в международном праве не было институтов ИЭЗ и континентального шельфа. Исходя из объекта и целей русско-американской Конвенции 1867 г., обозначенная в ней линия необходима была для того, чтобы четко отграничить земли Аляски, уступаемые в пользу США Императором Всероссийским, от тех, которые остаются российскими. При этом в русско-американской Конвенции 1867 г. для СЛО линия разграничения обозначена географически ясно, именно как проходящая от исходной точки в Беринговом проливе, находящейся «на равном расстоянии» от российского острова и от острова, уступленного Соединенным Штатам Америки, по меридиану к Северному полюсу – «по прямой линии безгранично к северу, доколе она совсем не теряется в Ледовитом океане». В международном праве нет запрета сторонам договора придать новое предназначение разграничительной линии, согласованной ранее. Более того, такая разграничительная линия может быть применима и к юрисдикции, которая не осуществляется по современному международному праву, но может осуществляться в будущем26. Участники Соглашения 1990 г., приняв «западную границу», описанную в Конвенции 1867 г., в т.ч. и ее главный секторальный отрезок в Арктике – в качестве «линии разграничения морских пространств между СССР и США», согласованно уточнили местоположение этой разграничительной линии. В ст. 2 Соглашения 1990 г. даны точные координаты первой точки линии Конвенции 1867 г. (в Беринговом проливе). От указанной точки «линия разграничения морских пространств идет на север по меридиану» 168 градусов 58 минут 37 секунд «западной долготы через Берингов пролив и Чукотское море по Северному Ледовитому океану, насколько допускается по международному праву». Последнее словосочетание – юридически не тождественно тому, которое предусмотрено в тексте Конвенции 1867 г.: «направляется по прямой линии безгранично к северу». Слова «насколько допускается по международному праву» отражают в Соглашении 1990 г. тот факт, что эта разграничительная линия едина – и для делимитации исключительной экономической зоны, и для континентального шельфа, а их допустимая ширина – разная в соответствии с международным правом. То есть ограничивается удаленность от побережья исключительных экономических зон двух государств; допустимая ширина ИЭЗ – до 200 морских миль (норма, которая предусмотрена в ст. 57 Конвенции 1982 г. и которая признается в качестве обычно-правовой нормы). При таком толковании цитированные слова Соглашения 1990 г. допускают возможность прохождения разграничительной линии между континентальными шельфами Россией и США до Северного полюса. Тем более что именно на Северном полюсе пересекаются секторальные границы, установленные русско-английской Конвенцией 1825 г. и русско-американской Конвенцией 1867 г. Это имеет практическое значение и для США: с одной стороны, они претендуют на районы континентального шельфа севернее Аляски, на удалении более 600 миль от побережья, и такие правопритязания соответствуют Конвенции о континентальном шельфе 1958 г.27; с другой стороны, к посланию президента США сенату США от 26 сентября 1990 г., в котором Дж. Буш (старший) рекомендовал сенату «дать согласие на ратификацию» Соглашения 1990 г.28, была приложена карта. На этой карте данная линия разграничения заканчивается на 200-мильном удалении от побережья, а не «простирается безгранично к северу», как сказано в Конвенции 1867 г. В целом обозначенное в 1990 г. договорное согласие СССР и США разграничивать морские пространства по линии русско-американской Конвенции 1867 г. соответствует общему международному праву; решение о согласии с предложением США придерживаться для целей разграничения 200-мильных рыбоохранных районов юрисдикции не линии, равноотстоящей от побережий двух соседних государств, а линии Конвенции 1867 года было принято советским руководством и оформлено МИД СССР еще в 1977 г. В 1990 г. эта линия была уточнена и, кроме того, принята для разграничения континентальных шельфов СССР и США; это решение в части Берингова моря экономически более выгодно США, чем СССР; экономическая выгода, полученная в 1977 г. США в Беринговом море, отчасти «компенсировалась» совместным подтверждением двумя государствами восточной секторальной границы между зонами юрисдикции и суверенных прав СССР и США в СЛО.

Российским интересам в СЛО Соглашение 1990 г. в стратегическом плане соответствует, особенно при надлежащем толковании Соглашения и совокупном его применении с Конвенцией 1867 г.; вместе с тем Соглашение 1990 г. не в полной мере учитывает российские интересы в Беринговом море. Из-за уступки более 13 тысяч кв. миль шельфа в Беринговом море (в сравнении с разграничением по равному отстоянию) согласно позиции МИД СССР, занятой в 1977 г. и в 1990 г., иногда предлагается принять решение о прекращении исполнения Россией Соглашения 1990 г. на основе права международных договоров и российского закона. В соответствии с п. 2 ст. 25 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. и п. 3 ст. 23 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» временное применение Россией Соглашения 1990 г. может быть прекращено: для этого достаточно уведомить США о намерении России «не стать участником» Соглашения 1990 г. Принятия Закона РФ для этого не требуется. Такие действия, однако, после 20-летнего временного применения Соглашения 1990 г. не будут оптимальным правовым решением вопроса о судьбе границ действия суверенитета и юрисдикции России в СЛО и в Беринговом море; с учетом международно-правовой нормы об эстоппеле29 более чем 20-летнее исполнение СССР, затем Россией данного Соглашения создало правовые последствия в пользу тех договоренностей, которые отражены в Соглашении, и прекращение временного применения Соглашения в настоящее время не будет означать, что у России появятся те же международно-правовые позиции в отношении линии разграничения в Беринговом море, которые были до обменных нот США и СССР 1977 г. и до заключения Соглашения 1990 г. Кроме того, решение о прекращении временного применения не учитывало бы, что использование линии Конвенции 1867 г. в Беринговом море выгоднее для США, но в СЛО – выгодно обоим соседним государствам; такое решение обозначило бы непоследовательность правовой позиции России, привело бы к непредсказуемым последствиям, отрицательным для правовой стабильности отношений России и США, в т.ч. в Арктике. Не оправдывая работников МИД СССР, подготовивших в 1977 и в 1990 гг. решения согласия разграничить Берингово море по линии Конвенции 1867 г., все же приходится констатировать: в настоящее время обозначенную Соглашением 1990 г. линию, разграничивающую между Россией и США континентальный шельф, целесообразно не подвергать сомнению30.

Россия – Канада

3.3. Россия – Канада. Международно-правовые позиции Канады и России в отношении обоснования своих прав в Арктике в основе своей совпадают, прежде всего, в следующем: 1) оба государства, опираясь на исторически сложившиеся правовые основания, осуществляют национально-законодательное регулирование прохода иностранных судов вдоль своего арктического побережья; 2) и Россия, и Канада исходят из наличия их особых прав в пределах, соответственно, «Арктической зоны Российской Федерации» и «Канадской Арктики»; 3) и Россия, и Канада в течение многих веков не только defacto реализовывали свои властные полномочия в Арктике, но и оформляли их национальным законодательством; 4) исторические правооснования, прямые исходные линии, обозначенные Россией и Канадой в Арктике, признаются в доктрине международного права31.

В современной правовой арктической позиции Канады нет однозначного ответа на вопрос о точном нынешнем правовом режиме пространств канадского арктического сектора; он – в процессе развития. Канада подтвердила формирование с 1904 г. широкого международного согласия с ее суверенитетом на «земли и острова» в пределах канадского арктического сектора; Канада реально регулирует судоходство по Северо-Западному проходу; складывается на уровне международного правосознания согласие большинства государств мира (по сути, всех, кроме США) с осуществлением Канадой такого регулирования. Положения национального законодательства Канады о ее арктическом секторе (поправки к Закону о северо-западных территориях 1925 г., Закон о предотвращении загрязнения арктических вод 1970 г.32, Правила предотвращения загрязнения арктических вод 1972 г., Правила предотвращения загрязнения при арктическом судоходстве 1972 г., Приказ о районах контроля за безопасностью судоходства 1972 г., Система управления движением судов в арктических водах 1977 г. – «Регулирование на Севере»/«NORDREG 1977»33) – эти правовые акты направлены на обеспечение соответствия находящихся в арктических водах судов требованиям по предотвращению загрязнения; они «подкрепляются» юридически аккуратными формулировками на уровне международных договоров. В подписанном в 1995 г. в Оттаве Соглашении между правительством Российской Федерации и правительством Канады об избежании двойного налогообложения и предотвращении уклонения от налогообложения в отношении налогов на доходы и имущество дано следующее определение: «термин «Канада», используемый в географическом смысле, означает территорию Канады, включая: i) любую область вне территориальных морей Канады, которая в соответствии с международным правом и законодательством Канады является областью, в пределах которой Канада может осуществлять права в отношении морского дна и недр и их природных ресурсов; ii) море и воздушное пространство над областями, упомянутыми в подпункте (i), в отношении любой деятельности, осуществляемой в связи с разработкой или добычей соответствующих природных ресурсов» (ст. 3). Подобная юридическая техника соответствует проводимой Канадой политике защиты своих арктических природоресурсных интересов: воздерживаясь от буквального провозглашения суверенитета или суверенных прав над всем арктическим сектором, Канада, тем не менее, реально осуществляет свое национально-законодательное регулирование здесь; государственная власть Канады показывает, что ледовые пространства Арктики в ее секторе – не объект вседозволенности. Аккуратно избегая действий, свидетельствующих об отказе от «подразумеваемых» границ арктического сектора, Канада обозначает на официальных картах эти границы в качестве государственно установленных пределов арктического сектора страны. Как отмечено в юридической науке, «в таком правовом поле иностранному государству недозволительно начинать, к примеру, разведку минеральных ресурсов без разрешения Канады в ее арктическом секторе, хотя бы и у Северного полюса»34.

В вопросе об определении границ своего континентального шельфа Канада, после «удивительной» для нее инициативы России с «заявкой» по шельфу СЛО в 2001 г. (самоограничившей российский арктический шельф по ст. 76 Конвенции 1982 г.), в настоящее время старается балансировать между двумя платформами защиты своих национальных интересов в Арктике: 1) на основе ст. 7635 и 2) на основе общего международного права. Тем самым Канада не повторяет ошибку России 1997-2001 гг., не отказываясь от части своего шельфа в арктическом секторе. С учетом формулы «равноотстоящего» разграничения арктического шельфа с соседними государствами (со смежным или противолежащим побережьем) Канада ведет линию на то, чтобы не допустить пространственную потерю части шельфа в своем арктическом секторе, а, напротив, претендовать на часть шельфа в арктическом секторе США, а также, возможно, на часть района шельфа в арктическом секторе России. В соответствии с этим в настоящее время Канада готовит представление данных в Комиссию по границам континентального шельфа36. В настоящее время в официальных источниках правительства Канады (конкретно Департамента иностранных дел и внешней торговли) поднятие Ломоносова называется «естественным продолжением сухопутной территории Канады и Дании (Гренландии)»37. Иначе говоря, открытие Россией в 2001 г. «гонки доказывания» по ст. 76 Конвенции 1982 г. объективно создало новую конфликтную ситуацию в Арктике, которой до 2001 г. не было. Вместе с тем следует учитывать как позитивное обстоятельство то, что в ноте Канады в связи с «представлением» России 2001 г. отмечено, что представление РФ и ответ на нее Комиссии не препятствуют последующему разрешению вопроса о делимитации континентального шельфа между Россией и Канадой38. Следовательно, в настоящее время имеется шанс заблаговременного урегулирования потенциального спора между двумя арктическими странами до его юридической кристаллизации.

Канада после «заявки» России 2001 г. (подорвавшую ранее еще возможную модель секторального разграничения арктического шельфа) и с учетом того, что геологические и дистанционные факторы в высокоширотных районах для Канады благоприятны, с 2003 г. фундаментально пересмотрела юридическую платформу продвижения своих прав на арктический шельф. Сейчас Канада сочетает нормы общего международного права о делимитации шельфа между государствами с противолежащими и смежными побережьями и положения ст. 76 Конвенции 1982 г. (о границе между континентальным шельфом и «общим наследием человечества»). Тем самым Канада: а) в отличие от России не отказывается от части своего шельфа в своем арктическом секторе; б) достигает даже большего приращения своего шельфа в Арктике по сравнению с площадью ее сектора.

Россия – Дания

3.4. Россия – Дания. В настоящее время Дания тоже исходит из того, что после «заявки» России 2001 г. согласно ст. 76 Конвенции 1982 г. у нее нет юридической возможности отказаться от следования положениям Конвенции 1982 г. для целей определения границ ее арктического шельфа. Но при этом она, как и Канада, опирается не только на ст. 76 Конвенции 1982 г., но и на общее международное право, его обычные нормы. Именно они позволяют установить некие «предварительные» границы между пятью арктическими государствами их континентального шельфа по всему дну СЛО (независимо от участия в будущем США в Конвенции 1982 г. или неучастия).

Дания к настоящему времени проводит исследования континентального шельфа в районе к северу от о. Гренландия. Никаких самоограничений своего арктического шельфа по ст. 76 Конвенции 1982 г. Дания не обозначила, но на упомянутой международной рабочей группе в Канаде, состоявшейся в 2012 г., представитель Дании сделал юридически значимые констатации. Во-первых, о том, что Дания рассматривает геологический хребет Ломоносова в его части, продолжающейся от острова Гренландия, не как «хребет» в смысле ст. 76 Конвенции 1982 г., а юридически как «поднятие» (в российской «заявке» 2001 г. юридически неудачно использован термин «хребет Ломоносова»39). Во-вторых, согласно позиции Дании, поднятие Ломоносова, являющееся в геологическом плане частично подводным продолжением о. Гренландия, «вторгается» в российский арктический сектор. С учетом неудачной позиции России, отраженной в «заявке» 2001 г., Дания теперь утверждает о наличии своих прав на часть этого оставленного района шельфа в арктическом секторе России. В-третьих, Дания, возможно, будет претендовать не на весь оставленный Россией в 2001 г. район шельфа, а только до срединной линии между Данией и Россией, руководствуясь нормами международного права о делимитации шельфа, в т.ч. ст. 83 Конвенции 1982 г.

Выводы и предложения

– То, что самая северная точка предусмотренной Договором разграничительной линии приходится на секторальную (меридианную) линию, обозначенную постановлением Президиума ЦИК СССР от 15 апреля 1926 г., имеет позитивное значение для целей предстоящего разграничения высокоширотных районов арктического шельфа Российской Федерации с приарктическими государствами с противолежащими (по отношению к России) побережьями, прежде всего с Канадой и Данией.

– Обозначенную Конвенцией 1867 г., Соглашением 1990 г. разграничительную линию в Северном Ледовитом океане в сложившейся ситуации целесообразно окончательно оформить, обусловив согласие России ратифицировать Соглашение 1990 г. тем, что его не следует толковать как ухудшение положений русско-американской Конвенции 1867 г., применимых к СЛО; что Россия и США четко подтверждают их обоюдное понимание того, что линия Конвенции 1867 г. и Соглашения 1990 г. простирается до Северного географического полюса.

– Обозначенные «перекрывающиеся претензии» России, Канады и Дании на высокоширотные районы арктического шельфа, как и претензии США, могут быть изначально «смягчены» механизмами совместного управления природными ресурсами шельфа в соответствующих районах Арктики. Такие механизмы не обязательно сводить к «временным договоренностям практического характера», предусмотренным ст. 83 Конвенции 1982 г. Например, высказаны предложения установить в зонах, где уже обозначились разные позиции в отношении границ континентального шельфа (и по поводу управления разработкой природных ресурсов шельфа), зоны совместной разработки ресурсов (Joint Development Zones)40.

– Интересам России соответствует приоритетное согласование с США предварительной линии, разграничивающей высокоширотные районы континентального шельфа двух соседних государств (севернее точки, обозначенной Соглашением 1990 г.), до того, как: а) США согласуют с Канадой аналогичную предварительную линию, разграничивающую районы континентального шельфа США и Канады в Арктике; б) Россия подаст повторное «представление» в Комиссию по границам континентального шельфа согласно ст. 76 Конвенции 1982 г.

– России и Канаде, как соседним арктическим государствам, целесообразно посредством двусторонней договоренности согласовать некую «предварительную линию», разграничивающую высокоширотные районы их арктического континентального шельфа. Это станет в конкретных обстоятельствах Арктики осторожным толкованием и исполнением Конвенции 1982 г. «на фоне международного обычного права» (термин Международного суда ООН), предполагающим уважение к сложившейся в течение столетий практике арктических государств по применению своего национального законодательства в ледовых, надледных, подледных и водных районах СЛО, примыкающих к их побережью. В качестве такой линии может быть сочетание секторальной и равноотстоящей линий. При наличии такой договоренности исполнение Россией ст. 76 Конвенции 1982 г. согласно новому представлению («заявки») не приведет к той пространственной потере своего шельфа, которое имеет место согласно «заявке» 2001 г.

– При уточнении границ континентального шельфа России в Арктике требуется учет уже согласованных позиций двух соседних с Россией арктических государств, именно Канады и Дании. Канада и Дания применяют сочетание: а) исторически сложившихся секторальных границ Канадской Арктики; б) равноотстающей линии; в) разнообразных естественных и дистанционных критериев, предусмотренных в ст. 76 Конвенции 1982 г. Это позволяет двум арктическим странам установить максимальную протяженность их арктического шельфа.

– России целесообразно не повторять при подготовке второго «представления» по ст. 76 Конвенции 1982 г. тот ошибочный подход, который заложен при подготовке в 1997-2001 гг. первой «заявки» (опора только на ст. 76 и, как следствие, ничем не диктуемый инициативный отказ от части российского арктического шельфа). Целесообразно упредить возникновение всяких разногласий с Канадой по вопросам разграничения шельфа в Арктике посредством прежде всего согласования на двустороннем уровне «предварительных» разграничительных линий.

– Во взаимодействии с арктическими государствами в целях разграничения морских пространств России целесообразно руководствоваться не только Конвенцией 1982 г. и Женевскими морскими конвенциями 1958 г., но и прежде всего двусторонними и региональными применимыми международно-правовыми нормами, а также обычными нормами международного права, включая такую их составляющую, как исторически сложившиеся правооснования. При делимитации арктического континентального шельфа приоритет будут иметь обычные нормы международного права, которые отражены, в частности, в двусторонних соглашениях об установлении границ в Арктике (в т.ч. в российско-английской Конвенции 1825 года, российско-американской Конвенции 1867 г.).

– Для России в настоящее время приоритетным является взаимодействие с соседними арктическими государствами, согласование с ними тех принципов, методов и критериев, на основе которых будет предварительно разграничен между ними высокоширотный арктический континентальный шельф прежде всего при сочетании принципа равного отстояния, секторального принципа и критерия пропорциональности. Тем самым обеспечивается возможность не самоограничивать континентальный шельф России в Арктике по сценарию 1997-2001 гг. и тем самым не привносить «нерегиональный» элемент в режим дна СЛО путем создания в российском арктическом секторе района «общего наследия человечества».

1. Илулиссатская декларация от 28 мая 2008 года, принятая пятью арктическими странами, имеющими в Арктике свои внутренние морские воды, территориальное море, исключительную экономическую зону и континентальный шельф, предусматривает также, что государства «не видят необходимости в разработке нового всеобъемлющего международно-правового режима управления Северным Ледовитым океаном» (no need to develop a new comprehensive international legal regime to govern the Arctic Ocean). http://www.oceanlaw.org/downloads/arctic/Ilulissat_Declaration.pdf

2. «As key basis for the management of the Arctic Ocean» – European Commission High Representative of the European Union for Foreign Affairs and Security Policy. Brussels, 26.6.2012.Join (2012) 19 Final. Joint Communication to the European Parliament and the Council. Developing a European Union Policy towards the Arctic Region: progress since 2008 and next steps.

3. Speech by NATO Secretary General Jaap de Hoop Scheffer on Security Prospects in the High North. 29 January. 2009, NATO.

4. Термин «арктические государства» обозначает разные группы государств: а) группу из названных пяти государств, побережье которых выходит к Северному Ледовитому океану, которые имеют здесь свои внутренние морские воды, территориальное море, континентальный шельф, исключительную экономическую зону (Россия, Канада, США, Норвегия и Дания); б) группу из восьми государств, территория которых пересекается Северным полярным кругом. К арктическим государствам в этом случае, кроме названных пяти, относят еще и Финляндию, Исландию и Швецию. – Международное право. Учебник. Предисл. С.В. Лаврова. Ред. коллегия: Вылегжанин А.Н., Колосов Ю.М., Малеев Ю.Н., Геворгян К.Г. М.: Юрайт, 2010, с. 181-182.

5. Региональный уровень праворегулирования отношений государств в Арктике (комментарий к документам)//Московский журнал международного права, 2012, № 1 (85), с. 273-274.

6. www.mgimo.ru/news/guests/index.phtml

7. Курс международного права. М., 1967, т. 1, с. 24.

8. Васильев А.В. Международное сотрудничество в Арктике и подходы России//Арктические ведомости. 2012, № 1, с. 12.

9. Этот вопрос в настоящей работе не рассматривается. См. о нем, например, Международное сотрудничество в области охраны окружающей среды, сохранения и рационального управления биологическими ресурсами в Северном Ледовитом океане. Гл. ред. И.С. Иванов. М.: РСДМ, 2012, с. 88

10. Гуреев С.А., Буник И.В. О необходимости подтверждения и правового закрепления исключительных прав России в Арктике. Морская деятельность Российской Федерации: состояние и проблемы законодательного обеспечения. Под ред. В.А. Попова. М., 2005, с. 162-163.

11. Использованы материалы Отчета СОПС при Президиуме РАН о выполнении НИР (утверждены академиком РАН А.Г. Гранбергом 30 ноября 2007 г.), с. 75-76.

12. Цит. по: Войтоловский Г.К. Теория и практика морской деятельности. М., 2005, вып. 5, с. 222.

13. Научно-экспертный меморандум «О возможности сохранения в качестве континентального шельфа России района «А» в пределах российского арктического сектора, утрачиваемого согласно представлению («заявке») России 2001 г.». Предисловие председателя НЭС Морской коллегии при Правительстве России академика РАН А.Г. Гранберга. М., 2010, с. 44. Новая редакция этого меморандума, после ухода из жизни академика А.Г. Гранберга, издана в 2012 г. (предисловие председателя Совета по изучению производительных сил при Президиуме РАН, члена-корреспондента РАН Г.Г. Фетисова).

14. Согласно его решениям «наиболее фундаментальным из всех правовых норм, относящихся к континентальному шельфу», является «принцип естественного продолжения», именно «правило о том, что права прибрежного государства в отношении континентального шельфа, который составляет естественное продолжение его сухопутной территории в море и под ним, существуют ipsofacto и abinitio (в силу факта и изначально, вследствие его суверенитета над этой территорией», а не вследствие участия государства в какой-либо конвенции; фундаментальное правило общего международного права о делимитации морских пространств «требует, чтобы разграничительная линия устанавливалась применением справедливых критериев с целью достижения справедливого результата»; при определении границ шельфа нельзя переоценивать значение международных договоров, в том числе и многосторонних, в ущерб нормам международного обычного права.

15. Объем статьи не позволяет рассмотреть здесь предметно главный политический довод, приводимый в свое оправдание представителями ведомств, именно довод об успешности «аналогичного» правового подхода Норвегии, которая в 2006 г. обратилась в Комиссию по границам континентального шельфа с «представлением» и получила положительную рекомендацию Комиссию. Такой довод некорректен: во-первых, в отличие от российского «представления» 2001 г. Норвегия не отказалась ни от одного из участков шельфа в пределах своего эвентуального арктического сектора, юридически оформив «частичное» представление; во-вторых, как показали последующие события, своим обращением по ст. 76 Норвегия решала прежде всего задачу усиления собственных прав на континентальный шельф Шпицбергена с учетом ее разногласий по этому вопросу со странами ЕС. См. об этом подробнее: Научно-экспертный меморандум «О возможности сохранения в качестве континентального шельфа России района «А» в пределах российского арктического сектора, утрачиваемого согласно представлению («заявке») России 2001 г.». М., 2012.

16. Об этих искажениях применимого права см., например: Международные суды: актуальные проблемы международного права. Межвузовский сборник научных трудов. Отв. ред. Г.В. Игнатенко и Л.А. Лазутин, Екатеринбург, 2010, выпуск 2(6), с. 23-42.

17. Все эти государства своим национальным запасом установили 200-мильные исключительные экономические зоны.

18. Итальянский проф. Т. Сковази тоже называет в качестве «арктических» только эти пять государств. The Law of the Sea and Maritime Delimitation.Ed. A.G.O. Elferink and D.R. Rothwell. Martinus Nijhoff Publishers, The Hague/New York/ London, p. 69-84. Проф. А.Л. Колодкин добавляет к арктическим государствам еще и Финляндию, Исландию и Швецию, поскольку, как он пишет, эти государства «незначительными частями сухопутной территории выходят к Арктическому бассейну». Колодкин А.Л. Арктика. – В кн. «Международное право». Отв. ред. В.И. Кузнецов, Б.Р. Тузмухамедов. М., 2007, с. 609-612.

19. Ilulissat Declaration, Arctic Ocean Conference, Greenland, 27-29 May 2008. Такой пятисторонний формат уточнения статуса Арктики – не новый. После призыва министра по морским делам США Демби в 1924 г. «присоединить Северный полюс (как продолжение Аляски) к американским владениям», Великобритания, действующая от имени своего доминиона Канады, выдвинула проект созыва международной конференции именно пяти арктических государств. Эта «арктическая пятерка» заключила Соглашение о сохранении белых медведей 1973 г.

20. Договор вступил в силу в 2011 г., после его ратификации Федеральным Собранием РФ и стортингом Норвегии. О разных оценках той разграничительной линии, которая согласована делегациями двух государств и обозначена Договором, см.: о позитивной – Колодкин Р.А. Договор с Норвегией: разграничение для сотрудничества // М.: Международная жизнь, 2011, № 1, январь, с. 14-31; о негативной – постановление Мурманской областной думы № 2205 от 21 октября 2010 г.; Зиланов В.К. Положения Договора между Россией и Норвегией о разграничении морских пространств, касающиеся отечественного рыболовства в Баренцевом море // Рыбное хозяйство, 2011, № 2, с. 36-41; Орешенков А.М. Северный полюс и шельф Шпицбергена не могут быть норвежскими. Россия в глобальной политике. 17 декабря 2010 г.; Мельничук И.П. Российско-норвежский договор о морском разграничении 2010 г.: соотношение плюсов и минусов для России // Полярная звезда, № 2; Мелков Г.М. Юридическая оценка Договора между Россией и Норвегией (интервью) // Рыбные ресурсы, 20.12.2010. Независимо от того, какой из этих оценок согласованной разграничительной линии в будущем будет отдано предпочтение, в настоящее время Договор – это правовая реальность, часть действующего международного права, предусматривающая весьма конкретные права и обязательства России и Норвегии. Согласно ст. 2 каждая Сторона «не претендует и не осуществляет какие-либо суверенные права или юрисдикцию в морских пространствах за пределами этой линии». Обе страны уже исполняют этот Договор.

21. Так оно официально названо в Приложении II к Договору. В п. 2 ст. 5 Договора это же соглашение описательно обозначено другими словами: «по требованию одной из Сторон в соответствии с Приложением II заключается соглашение об эксплуатации этого месторождения углеводородов как единого целого, включая его распределение между Сторонами (далее именуемое Соглашением об объединении)».

22. В русском аутентичном тексте Договора использовано слово «объединение»; соответствующий английский термин – unitization (перевод на английский язык текста Договора представлен на сайте МИД Норвегии). В юридической литературе для перевода этого английского термина используются также слова «пул недропользователей».

23. Подробнее об этом см.: Вылегжанин А.Н. Правовая модель управления трансграничными морскими минеральными ресурсами в западной части Арктической зоны Российской Федерации // Арктика: экология и экономика, 2011, № 2, с. 4-9.

24. См.: Вестник МГИМО. 2010, № 1. Статья 7 Соглашения между СССР и США о линии разграничения морских пространств 1990 г. предусматривает, что оно «подлежит ратификации и вступает в силу в день обмена ратификационными грамотами». Не дожидаясь исполнения этой статьи Соглашения, однако в день его подписания – именно 1 июня 1990 г., госсекретарь США направил министру иностранных дел СССР дипломатическую ноту, в которой предлагалось: чтобы правительство СССР и правительство США «договорились взять на себя обязательства выполнять положения указанного Соглашения до его вступления в силу, начиная с 15 июня 1990 года», чтобы данная нота Государственного департамента США и ответ на нее составили «договоренность между двумя правительствами, которая вступит в силу с даты получения» ответа МИД СССР. В тот же день – 1 июня 1990 г. – министр иностранных дел СССР направил госсекретарю США ответную ноту, содержащую запрашиваемый положительный ответ. Соглашение 1990 г. стало исполняться на такой временной основе, хотя оно и не вступило в силу в порядке, предусмотренном в его ст. 7.

25. Официальное название русско-американской Конвенции 1867 г. – «Договор, заключенный между Россией и Северо-Американскими Соединенными Штатами в Вашингтоне 18/30 марта 1867 года, об уступке российских северо-американских колоний».

26. Так, в деле о единой морской границе в заливе Мэн Международный Суд ООН отметил, что по обоюдной воле спорящих сторон – США и Канады – разграничительная линия в этом заливе, которую Суд определит, применима не только к юрисдикции прибрежного государства «в его нынешнем состоянии, но также к юрисдикции, которая будет определена в будущем». I.C.J. Reports 1984, p. 259.

27. Согласно этой Конвенции шельф простирается «до такого места, до которого глубина покрывающих вод позволяет разработку естественных богатств этих районов» (ст. 1). США, напомним, не связаны ограничениями внешней границы континентального шельфа, предусмотренными в ст. 76 Конвенции по морскому праву 1982 г.

28. Message from the President of the United States of America transmitting the Agreement between the United States of America and the Union of the Soviet Socialist Republics on the Maritime Boundary. US Government Printing Office. Washington, 1990, p. IX. В отличие от России, США ратифицировали Cоглашение 1990 г.

29. В силу этой международно-правовой нормы государство, «которое молчаливо согласилось с определенным положением дел, не может затем его оспорить», см.: Show M. International Law. Cambridge, 2008, p. 102. В силу эстоппеля 20 лет временного применения Советским Союзом/Россией Соглашения 1990 г. означает утрату права не соблюдать линию, предусмотренную этим Соглашением.

30. Перефразируя слова У. Черчилля о демократии как о плохой форме управления государством, можно констатировать: для современной России советско-американское Соглашение 1990 г. – плохое; но разрушение этого Соглашения – еще хуже.

31. Паламарчук П.Г. Международно-правовой режим морей советского сектора Арктики. Международное право и международный правопорядок. М., 1981, с. 111-124; Эфендиев О.Ф. Арктические воды. – Современное международное морское право. Режим вод и дна Мирового океана. М., 1974, с. 184-190; Timchenko L. Quo Vadis, Arcticum? The International Law Regime of the Arctic and Trends in its Development.Kharkiv, 1996, p. 73-85.

32. Пронумерован в 1972 г. Полное название закона: Act to Prevent Pollution of Areas of the Arctic Waters Adjacent to the Maenlandcoud Islands of the Canadian Arctic.

33. Vessel Traffic Services, Centre Manual, Arctic Canada Traffic System (NORDREG), Element T-2, June 1994.TP 1526, а также Ship Safety Bulletins, No.05/1997.

34. Нефть Газ Право, 2006, № 1, с. 41.

35. Канада, с учетом новой для нее позиции России, заявленной в 2001 г., посчитала, что и ей, вслед за Россией, придется следовать ст. 76 Конвенции 1982 г.; в 2003 г. Канада стала участницей Конвенции 1982 г.; она собирает данные для представления в Комиссию по границам шельфа согласно этой Конвенции.

36. Проведено несколько совместных канадско-датских и канадско-американских экспедиций в Северном Ледовитом океане, получены некоторые результаты, что отражено на официальных сайтах двух стран. Хотя необходимые исследования дна еще не закончены, уже сейчас ясно, что при следовании процедурам, предусмотренным в ст. 76 Конвенции 1982 г., в отношении континентального шельфа за пределами 200 морских миль у Канады, Дании и России могут иметь место «перекрывающиеся» (конфликтные) правопритязания. Связано это с исполнением ст. 76 Конвенции 1982 года, по геологическим критериям которой поднятие Ломоносова и Россия (со своей стороны), и Дания, и Канада (с их сторон) могут квалифицировать естественным продолжением своей материковой окраины. Поскольку после пионерной заявки России 2001 г. каждое из этих государств доказывает факт такого естественного продолжения с позиций геологии и геоморфологии, то каждое из них, по смыслу ст. 76, может распространять свои суверенные права на поднятие Ломоносова.

37. Foreign Affairs and International Trade Canada, Activities and Programs, Canada's Extended Continental Shelf, International Collaboration. http://www.international.gc.ca/continental/collaboration.aspx?lang=eng&menu_id=23&menu=R. Вопреки нацеленности совместных экспедиций Канады и Дании для исследования хребта Ломоносова, российские экспедиции ориентированы на доказывание того, что подводный хребет Ломоносова и поднятие Менделеева являются продолжением Сибирской континентальной платформы и, таким образом, частью российского континентального шельфа.

38.Canada: Notification regarding the Submission made by the Russian Federation to the Commission on the Limits of the Continental Shelf, 26 February 2002, UN Doc., CLCS.01.2001. LOS/CAN. http://www.un.org/Depts/los/clcs_new/submissions_files/rus01/CLCS_01_2001_LOS__CANtext.pdf

39. Такая ошибка в документах России, представленных в Комиссию в 2001 г., ведет к тому, что к хребту Ломоносова, простирающемуся от российского материка, становится применимо ограничение в 350 морских миль (п. 6 ст. 76 Конвенции 1982 г.).

40. Abrahamson J. Joint Development of Arctic Ocean Oil and Gas Resources and the United Nations Convention on the Law of the Sea. ANU College of Law, Centre for International and Public Law, 31 July 2009, p.75-76. http://law.anu.edu.au/cipl/Lectures&Seminars/2009/Abrahamson_Presentation_ANU_2009.pdf

Морские вести России №3 (2016)

ПАО СКФ
IV ежегодная конференция ежегодная конференция: «SMART PORT: ЭФФЕКТИВНОСТЬ, БЕЗОПАСНОСТЬ, ЭКОЛОГИЧНОСТЬ»
Восточный Порт 50 лет
НПО Аконит
Подписка 2024
Вакансии в издательстве
Журнал Транспортное дело России
Морвести в ТГ