«Зеленая» стратегия России – это баланс рисков и возможностей - Морские вести России

«Зеленая» стратегия России – это баланс рисков и возможностей

19.12.2021

«Зеленая» стратегия России – это баланс рисков и возможностей

В преддверии конференции ООН по климату в Глазго (с 31 октября по 12 ноября 2021 г.) вызовы, стоящие перед миром и Россией в вопросах энергоперехода к углеродной нейтральности, стали очевидными. В Европе разразился энергокризис – спрос и цены на добычные энергоресурсы взлетели, поскольку альтернативные источники энергии не смогли поддержать энергобаланс, и оказалось, что отказ от угля и газа был преждевременным. При этом Европа и ряд мировых держав торопятся перейти на «зеленую» экономику, пока плохо представляя последствия перехода полностью на альтернативные источники энергии. О том, как Россия будет отвечать на вызовы энергоперехода и каковы на сегодня планы правительства РФ в отношении «зеленой» экономики, корреспонденту «МП» Анне Варкентиной в эксклюзивном интервью рассказал заместитель министра экономического развития РФ Илья Торосов.

«МП»: Илья Эдуардович, в 2013 году наше государство приняло Декларацию о внедрении принципов «зеленой» экономики в России, нацеленную на трансформацию экономической деятельности с учетом выполнения взятых международных обязательств. Какие стратегические документы с тех пор у нас приняты в развитие этой декларации и в какой мере в них отражены основные принципы «зеленой» экономики, принятые в мире?

– За это время мы существенно продвинулись вперед: подписали с зарубежными партнерами Парижское соглашение, где есть договоренность удержать повышение температуры на Земле в пределах двух градусов до конца века, разработали и приняли Федеральный закон «О регулировании выбросов парниковых газов», утвердили классификацию «зеленых» и адаптационных проектов – по сути, запустили в стране «зеленое» финансирование – дали бизнесу новый инструмент для финансирования технологической модернизации.

Кроме того, принята Стратегия социально-экономического развития России с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года. Она определит вектор социально-экономического развития страны с учетом низкоуглеродной повестки. Президент РФ объявил о достижении углеродной нейтральности к 2060 году.

Но, конечно, многое еще предстоит сделать. Направление наших дальнейших действий во многом станет определяться тем, какие договоренности будут закреплены на конференции ООН по климату в Глазго.

«МП»: Что за прошедшие 8 лет на практике изменилось в российской экономике: в ТЭК, промышленности, на транспорте? Насколько наша экономика «позеленела»?

– Мы стимулируем промышленные предприятия к модернизации своих производств. В итоге неизбежно снижаются выбросы. Это справедливо и для ТЭК, и для металлургов, и для химических производств. Насколько точно снизилась углеродоемкость, сказать нельзя, потому что пока в России не ведется учета выбросов.

По закону, принятому в июле (№296-ФЗ от 02.08.2021 г. – Ред.), со следующего года обязанность отчитываться возникнет у производств с выбросами не менее 150 млн тонн. В 2023 году предоставлять отчеты должны будут уже предприятия, выбрасывающие парниковых газов не менее чем 50 млн тонн. Тогда мы сможем уже более ясно понимать, кто и в каких объемах выбрасывает.

Сейчас Минэкономразвития завершает разработку методологии учета выбросов, сбора отчетности.

«МП»: Какова сегодня позиция (цели) России в отношении «зеленой» экономики и какими будут основные направления движения в ее сторону? Каковы критерии оценки «зеленой» экономики для разных отраслей промышленности (ТЭК, энергетика, металлургия, транспорт)? Насколько они соответствуют международным стандартам?

– По таксономиям адаптационных и «зеленых» проектов можно определить относится ли конкретный проект к «зеленым» или нет. Там есть разделы, которые предусматривают возможность перевода существующего транспорта на экологичное топливо, строительство зарядных установок.

Устойчивое финансирование дает возможность бизнесу привлекать более широкий круг инвесторов в проекты по модернизации своих производств. «Зеленые» займы (кредиты и выпуск облигаций) могут быть направлены на производство и закупку автомобильного транспорта на экологичных источниках энергии для организации общественного транспорта, такси, шеринговых сервисов, техники для логистических комплексов, аэропортов, морских портов, сельскохозяйственной, дорожной и строительной техники.

В РФ уже действует 8 нацстандартов в области климатических проектов, разработанных на основе международных стандартов (ИСО). Например, по инвентаризации парниковых газов, реализации климатических проектов, верификации и валидации, углеродному следу, адаптации к изменению климата.

В системе Росстандарта создается специальная структура для разработки отраслевых стандартов выбросов и поглощения парниковых газов. В ее состав планируют войти отраслевые союзы и объединения работодателей. Первыми будут стандарты для городского транспорта, электроэнергетики, алюминиевой промышленности, газовой отрасли и транспортировки морским транспортом.

Иностранный инвестор будет уверен, что вкладывает деньги в действительно «зеленый» проект и у него не появится проблем с оборотом и владением такими ценными бумагами по всему миру. Теперь Банк России и Мосбиржа начнут создавать секцию переходных облигаций в секторе устойчивого развития Мосбиржи.

«МП»: Какие глобальные международные договоренности и документы (хартии, конвенции, соглашения) определяют понятие и принципы «зеленой» экономики и приверженность им разных государств? Чем различаются позиции (цели) разных стран в этой сфере, у каких стран они наиболее приближены к идеалу? Как в этом смысле выглядят «зеленые» стратегии США, ЕС, Китая, Японии, Кореи, Индии и т.п.?  

– Идеала сейчас нет. При этом разные страны могут заявлять о том, что выбранная ими стратегия, курс, если хотите, идеальная, с какой-то точки зрения. Например, кто-то может сказать, что у них идеальная стратегия, потому что она позволяет им достичь углеродной нейтральности раньше всех. У других она идеальная с точки зрения выгоды, ведения бизнеса, другие идеальны с точки зрения учета долгосрочных интересов своей страны.

Мы не считаем свою стратегию идеальной во всех смыслах, но в ней есть баланс рисков и возможностей. Что я имею в виду? Мы сокращаем максимальный объем выбросов с минимальными затратами, до 1,5 млрд тонн к 2050 году с сохранением роста ВВП около 3%. Наша стратегия отличается от других по нескольким параметрам: учитываем вклад атомной генерации и гидроэнергетики в низкоуглеродный энергобаланс, развиваем климатические проекты с учетом их максимальной поглощающей способности, создаем новые рынки – электротранспорт, водородная энергетика.

Наша задача – не задушить производство, обложив его дополнительными налогами, а стимулировать инвестиции в «озеленение». Бизнесу должно быть выгодно стать «зеленым».

«МП»: Сейчас в Европе резко вырос спрос на российский уголь. По некоторым данным, там расконсервированы угольные электростанции ввиду недостатка генерации от ветровых и солнечных электростанций. Во сколько оцениваются объемы поставок угля из России в ЕС в этом и следующем году, в какие конкретно страны он идет? Справится ли наша транспортная система (РЖД, порты) с таким поворотом событий и объемами?

– В 2021 году прогнозные среднегодовые цены на уголь сильно превысят уровень 2020 года. На западных и восточных рынках рост выше 50%. Чистая прибыль угольных компаний только на Кузбассе по итогам года оценивается в 220 млрд рублей.

А вот начиная с 2030 года, несмотря на рост мирового энергопотребления на 21%, угольная генерация, по прогнозам, может сократиться на 5,6%. По оценке МЭА, рост мирового энергопотребления к 2030 году составит 21%, угольная генерация сократится на 5,6%. Ее доля в объеме снизится с 36% до 28%.

В случае реализации сценария энергоперехода рост мирового энергопотребления к 2030 году составит 17%, угольная генерация сократится на 50%. На угольную генерацию давят углеродный налог и рост эффективности ВИЭ: рост атомной – в 1,3 раза, гидроэнергетики – в 1,2 раза, ветровой – в 4 раза, солнечной – в 5 раз. ВИЭ снизит зависимость от экспорта энергоресурсов, а пики будут сглаживаться за счет атомной энергетики и СПГ.

У нас есть перспективы на переориентацию с европейских рынков на азиатские, где находятся крупнейшие потребители энергии в мире. Китай, например, потребляет почти в три раза больше энергии, чем ЕС. В ближайшие 5-10 лет им, чтобы обеспечить высокие темпы роста экономик, придется даже наращивать использование нефти и угля.

И здесь наша главная задача состоит в том, чтобы избежать рисков и комплексно подойти к диверсификации экономик добывающих регионов, направить часть средств от сверхприбыли в инвестиции, максимально учесть интересы людей.

По нашим оценкам, при инвестировании до 50% прибыли от дополнительных поставок на Восток можно привлечь порядка 14 млрд рублей инвестиций и создать до 6 тыс. новых рабочих мест в отраслях, не связанных с угледобычей.

С учетом всего этого нам следует крайне аккуратно подходить и к изменению логистических возможностей. Расширять провозную способность дорог и путей не столько под текущие задачи, сколько под будущие. Второго шанса у нас не будет.

«МП»: Помимо применения НДТ в отдельных отраслях, на что еще должны ориентироваться предприятия в перспективе, чтобы соответствовать ESG-принципам (три принципа – экология, социальная сфера, корпоративное управление, по которым инвесторы определяют устойчивость развития компании и принимают решение об инвестировании в нее)?

– ESG-компания – это прежде всего компания, у которой в ее операционной деятельности, в ее каждодневной рутине приоритеты по этим трем направлениям, конкретные цели, механизмы достижения.

Например, если компания говорит, что у нее есть какой-то выброс и она не будет стремиться его снижать, вкладывая в это деньги, – это не ESG. Если она скажет – да, у нас выброс такой-то, но при этом в компании понимают, что это негативное воздействие на окружающую среду и начинают работать над его снижением, и у них есть инвестиционная стратегия, заложено финансирование, известен результат, то такую компанию можно будет назвать приверженной принципам ESG. На основе этого формируется и рейтинг ESG-компаний. Одних ESG-политик недостаточно, нужны действия.

По «S» то же самое. Важно вкладываться в реализацию социальных проектов. Мы сейчас как раз разрабатываем критерии социальных проектов. В них войдут инициативы в области здравоохранения, образования, поддержки занятости, предпринимательства, строительства доступного жилья и других.

ESG – это новое конкурентное преимущество. Особенно сейчас это проявляется на зарубежных рынках, при экспорте продукции, при заимствованиях у западных инвесторов. ESG – это не только про коммуникацию заботы об экологии и уменьшении углеродного следа. На деле ESG – это новая норма бизнеса с человеческим лицом, когда капитал понимает необходимость инвестиций в сторону простого человека.

«МП»: Расскажите подробно о «зеленом» финансировании в нашей стране и о стратегии его развития, которую недавно разработало Минэкономразвития. Какие предлагаются критерии оценки «зеленого» финансирования, финансовые инструменты, способы стимулирования, пути поддержки и т.д.?

– Мы вместе с мировым сообществом реагируем на климатические вызовы. Тем более что потепление климата в России происходит в 2,5 раза быстрее, чем в мире. У нас развито производство, традиционно сильны добывающая и перерабатывающая промышленности. Наш вклад в эмиссию СО2 значительный – мы входим в первую пятерку стран по объемам выбросов.

При этом мы занимаем огромную территорию, у нас сосредоточены большие ресурсы для поглощения СО2 – леса и водные ресурсы. Соответственно, у нас есть хорошие возможности для изменения негативного воздействия на окружающую среду, чтобы повлиять на будущее планеты, сделать ее чище для наших потомков.

Кроме того, через ESG-проекты мы даем возможность технологической трансформации целым отраслям промышленности. Появляются новые отрасли, например производство электротранспорта, транспорта на водородном топливе. Это новые рабочие места, развитие НИОКР, загрузка производственных мощностей.

Чтобы все это осуществить, необходимо финансирование. Поэтому в РФ утвердили таксономию «зеленых» и адаптационных проектов, методологию их верификации, которые разработало Минэкономразвития России. Четкие, простые критерии, соответствие которым дает возможность займу получить лейбл «зеленый» и обеспечить более широкий круг инвесторов. Причем важно было сделать эти критерии идентичными международным, чтобы у зарубежных инвесторов при инвестировании в РФ не возникло проблем со своими кредиторами.

Чтобы компания могла выпустить «зеленые» облигации или взять «зеленый» кредит, она должна получить независимое подтверждение от верификатора, что финансовый инструмент соответствует критериям «зеленых» или адаптационных проектов. Эти критерии – строго счетные вещи. В большинстве случаев есть еще и дополнительные, которые там же прописаны. Проект либо «зеленый», либо нет. Например, технологии улавливания и захоронения СО2. Здесь дополнительным критерием выступает отсутствие закисления экосистем в зоне захоронения. То есть углерод не должен закислять почву, например.

Доказать соответствие нужно будет как на этапе верификации при получении «зеленого» займа, так и во время реализации проекта. То есть контроль со стороны верификатора будет неоднократный, и в случае нарушений могут применяться различные меры, вплоть до отзыва финансирования.

Наличие лейбла «зеленого» проекта говорит об устойчивости этого проекта к среднесрочным и долгосрочным рискам, в том числе и климатическим, к рискам энергоперехода и т.д. Поэтому бизнесу интересен этот инструмент, спрос на него есть.

Сейчас мы обсуждаем совместно с ЦБ РФ возможные меры поддержки. Центробанк готов начать оценку устойчивости «зеленых» облигаций, проводить стресс-тестирование, чтобы в дальнейшем понять возможность снижения риск-весов по «зеленым» облигациям. По результатам этого исследования будут приниматься решения.

Также мы провели совместную работу с Минпромторгом, синхронизировали таксономию «зеленых» и адаптационных проектов со справочниками НДТ, и Минпромторг со следующего года готов выдавать субсидии на купонные выплаты и возмещение части уплаченных процентов по «зеленым» кредитам, которые соответствуют таксономии «зеленых» и адаптационных проектов.

Мы создали необходимые условия, но жизнь уже покажет, являются ли они достаточными. Мы готовы систему постоянно донастраивать вместе с бизнесом.

«МП»: Когда будет принята в России стратегия по выходу на углеродную нейтральность? Потребует ли она гармонизации с другими стратегиями развития страны, в частности со Стратегией социально-экономического развития РФ, и дополнительного финансирования из бюджета?

– Председатель Правительства РФ утвердил стратегию низкоуглеродного развития до 2050 года, которую мы подготовили. В ней прописано, что можно рассчитывать на выход на углеродную нейтральность к 2060 году. Но к 2050 году, на который ориентирована стратегия, карбоновая нейтральность не предполагается.

При подготовке стратегии были просчитаны и учтены все варианты социально-экономического развития, сценарии энергоперехода, структуры энергобаланса, развития альтернативных источников энергии. Сейчас уже можем пересмотреть и другие стратегии развития с тем, чтобы увязать их друг с другом, чтобы все они содействовали достижению единой цели.

В контексте низкоуглеродного развития в том числе рассматриваем развитие электротранспорта и водородных технологий. Для России это новые отрасли, которые дадут рабочие места и будут способствовать экономическому росту.

Морские порты №8 (2021)

ПАО СКФ
IV ежегодная конференция ежегодная конференция: «SMART PORT: ЭФФЕКТИВНОСТЬ, БЕЗОПАСНОСТЬ, ЭКОЛОГИЧНОСТЬ»
Восточный Порт 50 лет
НПО Аконит
Подписка 2024
Вакансии в издательстве
Журнал Транспортное дело России
Морвести в ТГ